Некомсомольские пряники

Монах Леонид был большой молитвенник и постник.

"Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом",  – любил повторять он евангельские слова. И чтобы быть верным не только в малом, но и в малейшем, разжился он не без моей помощи какими-то учебниками с таблицами, по которым учат студентов Пищевого института, и принялся штудировать и выяснять, из чего состоят иные продукты, считавшиеся доселе постными. Изучение этих составов вызвало у него немало сокрушенных вздохов. Ибо выяснилось, что отнюдь не все хлеба, которые мы вкушали постом без толики сомнения, чисты от скоромных примесей. Есть таковые и в иных макаронах и вермишелях, что уж говорить о печеньях с вафлями!

Ассортимент подлинно постной пищи катастрофически сужался. Из углеводов оставались разве что пряники да крупы...

А тут приехал к нам из Тулы дорогой гость – Митрофан Дмитриевич, бывший полковник, фронтовик, раб Божий, которого очень любил отец Серафим (Тяпочкин) за чистоту сердца. Ну, из Тулы понятно что везут, да еще Великим постом: конечно, знаменитые тульские пряники – круглые, в глазури, да еще и в праздничной коробке. Вот Митрофан Дмитриевич и привез нам сразу три таких.

Только он появился – звонит мне мой друг Андрюша – одноклассник и крестник – и говорит:

–  Я тут неподалеку от твоего дома. Можно к тебе зайти?

Купил в булочной у метро гостинец, чтобы появиться не с пустыми руками, позвонил в дверь и протянул мне с порога нарядную коробку с тульским пряником. В глазури. В праздничной коробке.

Муж мой, по дороге с работы, узнав, что у нас гости, в ту же булочную у метро завернул и с таким же печатным пряником с надписью "Тульский" прямо к чаепитию пожаловал. И так сидим мы, обложенные со всех сторон этими пятью уже пряниками, и пьем себе чай, постимся постом приятным, ведем разговоры на духовные темы. Еще бы – Митрофан Дмитриевич был когда-то келейником самого старца Серафима, множество знает чудесных историй, а Андрюша – неофит, слушает его затаив дыханье, открыв рот...

И тут звонит монах Леонид:

–  Я только что изучил таблицу, в которой дается состав пряников. Оказывается, все они – скоромные. Да! В них яичный порошок добавляют. Только один вид постных и существует: так называемые комсомольские. Комсомольские пряники. Темненькие такие. Вот их можно спокойно есть в пост.

Сообщил и трубку положил. А мы уже этих – сомнительных, тульских – изрядно поглотили. Другого-то ничего и нет! Ну, не стала я гостей огорчать.

Встретила я храме знакомого священника:

– Ты чего такая грустная? Никак, унываешь?

–  Да ну! Постилась я постилась, а тут оскоромилась! Пост нарушила,  – сокрушенно произнесла я.

Он решил меня подбодрить:

  – Так, может быть, ты была в дороге? Или гостила в доме язычника?

–  Нет,  – твердо ответила я,  – я была у себя.

–  Но, может быть, ты болела?

–  Нет, не была я больна,  – удрученно произнесла я.  – Я была вполне здорова.

–  А что же тогда? Сырку захотелось? Творожку? Или ... мяса?, – сочувственно спросил он.

–  Я ела пряники.

–  Пряники? Так они ж постные! – радостно откликнулся священник.  – Это можно, это не грех!

–  Так то комсомольские. Комсомольские можно,  – со знаем дела пояснила я.  – А я ела – некомсомольские. Некомсомольские пряники я ела, вот ведь что!.

Батюшка посмотрел на меня в изумленье:

–  Как-как ты сказала? Не-комсомольские?

–  Ну да, некомсомольские. Скоромные. Яичный порошок в них!

Я даже почувствовала, как глаза мои в сокрушении увлажнились.

Священник тяжело вздохнул:

–  Вот как мы... Яичный порошок, говоришь?

–  Яичный порошок,  – сдавленным голосом повторила я.

–  Ох, лукавый! – воскликнул священник.  – Как же он крутит людей! Значит, комара отцеживаем? А верблюда? Верблюда фарисейства, выходит, поглощаем! Верблюда унынья так и заглатываем!

Пришла я домой, а тут звонит мне монах Леонид:

–  Я только прочитал про зефир и пастилу...

–  Отец Леонид,  – железным голосом сказала я,  – я вынуждена у вас забрать эти учебники с таблицами. Владелец срочно требует их назад.

–  А я еще не все изучил... Оказывается, мармелад...

–  Он сказал: срочно! Я сейчас к вам приеду и заберу.

Приехала и забрала. А в качестве гостинца привезла ему три остававшиеся у меня коробки с подарочными тульскими пряниками. Я знала, что за все приношения он всегда благодарил, повторяя: "Всяк дар совершен свыше есть".

Вот и на этот раз он склонил набок голову и произнес, принимая у меня коробки: "Спаси тебя Господи!". Впрочем, именно так и должен был поступить смиренный монах.