Елена Жосул: "Международные дискуссии о смертной казни часто служат инструментом политического давления"

Елена Жосул, заведующая кафедрой журналистики и PR Российского православного университета им. апостола и евангелиста Иоанна Богослова высказала порталу Religare свое мнение об отказе президента Белоруссии помиловать устроителей теракта в метро в 2011-м году.

Мне представляется, что применение смертной казни как меры наказания допустимо при наличии нескольких факторов – субъективных, прецедентных, относящихся к самому преступлению – и внешних, объективных. Это, во-первых, сугубая, исключительная, вызывающая тяжесть мотивов и обстоятельств преступления. Во-вторых, безусловная доказанность вины. А также – сопутствующий этому высокий уровень гражданского контроля над судебной системой и прозрачность самой этой системы, очевидность для всего общества выносимых приговоров. Одним словом, очень раритетный набор одновременных обстоятельств, делающий смертную казнь крайне редким, а то и практически невозможным, явлением в судебной практике. Во всяком случае, в привычной для нас судебной практике.

Включение смертной казни в разряд абсолютных зол мне не кажется верным. Отношение к такому виду судебного приговора очень различно в тех или иных культурах и зависит от массы факторов – политической традиции, меры религиозности общества, ценностной иерархии. Смертная казнь как узаконенное наказание – это, по сути, результат общественного консенсуса. Члены данного общества – со своей спецификой взглядов на жизнь, смерть, грех – признают конкретное преступление достаточно тяжким для того, чтобы казнить обвиняемого, и на основании этого консенсуса смертная казнь становится одним из инструментов государственной системы. И не может быть универсальных критериев определения степени этой тяжести, подогнанных под "общечеловеческую аксиологию". Японцы сходятся на том, что лишать человека жизни возможно при наличии одних обстоятельств, иракцы назовут другой перечень "смертных" преступлений, жители штата Юта подпишутся под третьим.

Именно поэтому неуместно ранжировать страны по критерию цивилизованности в зависимости от того, применяется там смертная казнь или нет. Верховному суду цивилизованных Соединенных Штатов ничто не помешало отклонить ходатайство о помиловании Троя Дэвиса, проведшего в тюрьме более 20 лет по обвинению в убийстве полицейского, и в 2011 году привести в исполнение смертный приговор, вынесенный в 1991-м. Поэтому вынесение дискуссий о смертной казни на международный уровень практически всегда – спекулятивно и обычно не имеет отношения к гуманистической проблематике, но служит инструментом политического давления на власти конкретных государств.

Что касается ситуации с обвиняемыми в теракте в белорусском метро – воздержусь от прямой оценки правоты или неправоты президента Лукашенко. Отмечу лишь, что, на мой взгляд, в странах православной культуры на сегодняшний день в судебной системе должно быть закреплено право обвиняемого на раскаяние в совершенном грехе, которым он должен обладать до своей естественной кончины. Иными словами, пожизненное заключение должно быть наиболее тяжким видом приговора. Исключения не исключаются, но нам еще слишком далеко до того уровня гражданской зрелости, когда они могли бы обсуждаться всерьез.