"Я вошел под мрачные своды древнего храма"

Вечнозеленая тема прокуратуры не увядает в умах. Единожды проникшись бизнес-разборкой между МБХ и его властными конкурентами, некоторые наши коллеги всякое делопроизводство воспринимают теперь примерно в том же духе. Но иногда борьба за "чистоту жанра" приводит к ситуациям вполне фельетонным. Ближайшим курьезом такого рода можно считать недавнюю статью в "Новой газете" Православные пишут прокурору с несколько пацанским подзаголовком: "Именем церкви предложено "разобраться" со всеми, кто не угоден"...

Вот так, ни много ни мало.

Автор подписывается просто и загадочно: "Мирянин". И рассказывает о том, как ему в Божьем храме предложили подписать некое письмо с обращением "Уважаемый прокурор...". А он? Таки да, подписал, потом устыдился, а потом вот взял и запечатлел свои похождения для "Новой газеты". А дорогая редакция их тут же, с пылу с жару, напечатала.

Это если, конечно, верить в существование загадочного "мирянина"...

Но, говоря откровенно, верится с трудом. Литературный фокус явно не удался. Попытка создать стилизацию и вывести в заметке требуемого персонажа, выдает полное незнание предмета.

Образ получился сюрреалистический. Герой, когда он подписывает и кается, кается и подписывает, а потом строчит гневное письмо в СМИ, смотрится жалко и ненатурально. Словно нервическая барышня, которую соблазнили выгодами фиктивного брака. Странно звучат в устах православного мирянина, идущего к чаше со Святыми Дарами, выражения вроде "я вошел под мрачные своды древнего храма". Эпизод, в котором "детина в стихаре" подписывается за старенькую бабушку, также оставляет желать лучшего.

И надо совсем не знать евангельский текст, чтобы Понтия Пилата, которому угрожали доносом ("если отпустишь этого – ты не друг кесарю"), выставить человеком, ответственным за распятие.

В сущности, "Именем церкви..." написано по шаблону хорошо известных писем трудящихся, столь широко применявшихся советским руководством в 20-30-е годы, в период гонений на церковь. Но и большевистские вожди, люди без особых изысков, прочитай они этот опус, были бы крайне удручены. Все-таки антиклерикальный агитпроп должен быть хотя б немного, на пол-мизинца, убедительным. А для этого необходимо соблюдать рецептуру при производстве такого рода изделий.

Полосу с очевидной фальшивкой никак нельзя было подписывать в печать. Ведь даже самый средний обыватель не поверит. Но пропустили. Вероятно, редакции в этом номере кровь из носу нужен был герой нашего времени или кто-то подобный – и чтоб непременно "православный с человеческим лицом".

А получилась карикатура на писавшего. Собирательный образ внутреннего редактора (внешнего тоже, но не о нем сейчас речь), который пытается сшить из разных лоскутков милую его сердцу натуру.

И вот натура явлена: нитки, швы и прорехи торчат буквально всюду.

Оно, конечно, дорого яичко к Христову дню, но не до такой же степени!

Удивляет, что редакция вообще сочла возможным напечатать откровенную анонимку. К слову, даже император Траян в ответе на письмо Плиния младшего о христианах в 112 – 13 гг. запрещал рассматривать анонимные доносы на христиан. Но, ясное дело, наши газетные миряне – совсем другое дело, им можно.

Намек на опасность судебного преследования – и снова прокол. Хотя бы потому, что за "политические промахи" в случае гнева высочайшего начальства отвечает главред, это известно любому журналисту.

Смеяться над чужой оплошностью недостойно христианина. Можно было бы просто отметить сбой в редакционной политике. Но за последний год это далеко не первая подобная эскапада в исполнении "Новой газеты". В прошлом, между прочим, вполне серьезного СМИ.

За какой-то год опустить ниже плинтуса репутацию не последней в Москве медийной площадки, под влиянием Бог знает каких политических соблазнов докатившейся почти до уровня стенгазеты – это надо было постараться... Профессионалов, которые по старой памяти в "Новую" все еще пишут, конечно, жаль. Но еще больше – читателя.