Протоиерей Максим Козлов и Владимир Легойда ответили на вопросы интернет-аудитории

В ходе он-лайн конференции РИА Новости "Православная Пасха: о таинствах главного христианского праздника" первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ протоиерей Максим Козлов и председатель Синодального Информационного отдела РПЦ Владимир Легойда ответили на различные вопросы.

15 апреля праздником Пасхи завершится Великий пост. Для православных христиан Праздник Светлого Христова Воскресения является главным и самым ожидаемым событием в году. Что означает Пасха для верующих и каков её истинный смысл? Как провести этот праздничный день? Какой смысл несут в себе обряды и таинства, совершаемые в пасхальную ночь? Каким должен быть праздничный стол, и что означают традиционные пасхальные блюда? Какова роль Церкви в современном российском обществе? На эти и другие вопросы ответили председатель Синодального Информационного отдела Московского Патриархата Владимир ЛЕГОЙДА и первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ протоиерей Максим КОЗЛОВ.

Вступительное слово протоиерея Максима Козлова: Дорогие друзья, всех хочется приветствовать в эти великие Страстные предпасхальные дни. И я очень рад, что у нас появляется возможность пообщаться с теми, кто задает вопросы, и поговорить о главном. В минувшие недели, дни столько было разговоров о ненужном и второстепенном, что ощущалось какое-то болезненное несоответствие того, что сейчас мы вспоминаем и что происходит, и того, о чем ведутся разговоры вокруг Церкви. Сейчас у нас есть возможность всех просто призвать.

Дорогие, мы можем быть (церковные люди) не очень хороши, не идеальны. Есть древнее слово преподобного Ефрема Сирина, святого, жившего много веков назад, о том, что Церковь Небесная есть сообщество святых. Церковь земная в некотором смысле есть толпа кающихся грешников. Нам бы вспоминать иногда, что все мы вместе – толпа кающихся грешников, толкающихся в метро, наступающих друг другу на ноги, не всегда друг другом довольных, тех же самых людей, которые иногда пишут что-то в лифте и которым не всегда радостно увидеть друг друга входящими в общий подъезд. Но нам дается сейчас – в эти Страстные дни на Пасху – удивительная возможность оказаться больше, чем мы есть на самом деле, лучше самих себя. На Пасху будут звучать такие слова в храмах: "Радостью друг друга обымем, и Христово Воскресения ради простим все друг другу". И мы постараемся сейчас сказать несколько слов о том, как нам прожить эти последние дни и встретить Воскресение Христово так, чтобы этой радости не лишиться. А радость эта великая, и небо на земле в пасхальную ночь открывается с такой явственностью, как, может быть, никогда еще в жизни. И возможность почувствовать, что доказательство бытия Божия уже есть просто пасхальное ночное богослужение... Постараемся не лишить друг друга себя этой возможности – увидеть небо отверстым.

Вступительное слово Владимира Легойды: Мне очень сложно что-либо добавить к тем замечательным словам, с которыми сейчас обратился ко всем нам отец Максим. Мне кажется, что это, действительно, очень важно – то, что прозвучало. Я очень надеюсь, что мы все это услышим. Могу лишь вспомнить то, как замечательно в свое время сказал о Великом Посте Уильям Шекспир. Я всегда вспоминаю эти слова – (мне кажется, что они про пост) когда один из героев в "Гамлете" говорит: "Я повернул глаза зрачками в душу", в пастернаковском переводе. Да, Пост – это то время, когда мы можем повернуть глаза зрачками в душу, когда мы можем посмотреть в такие глубины в себе, в которые не всегда решаемся посмотреть – может быть, боимся иногда что-то увидеть. Но если мы это не увидим, то нам очень сложно может быть двигаться дальше и очень сложно увидеть будет, не заглянув в себя, что мир, на самом деле, цветной, а не черно-белый, как может казаться, когда ты читаешь блоги в интернете. Поэтому я хочу лишь пожелать, чтобы все мы, посмотрев в себя, и, может быть, поняв что-то, и увидев в себе то, от чего нам хотелось бы избавиться, смогли бы, действительно, как замечательно сказал отец Максим, стать больше самих себя и получить возможность увидеть настоящие краски мира. И Пасха приближающаяся, которая обязательно будет, – это и есть эта замечательная возможность увидеть цветной мир.

Светлана, Калуга: При жизни Христа тоже праздновали Пасху. В чем заключался смысл праздника в те времена?

Протоиерей Максим Козлов: Ветхозаветная Пасха, которую Спаситель отмечал со Своими учениками, была праздником значимейшим для Ветхозаветной Церкви. Вспоминалось избавление израильского народа во время египетского плена, избавление, сопровождавшееся чудесным перехождением Красного моря. Это сюжет, который если не из Библии, то хотя бы по произведениям мировой культуры, я надеюсь, известен большинству наших зрителей и слушателей: тогда воды Красного моря разошлись и пропустили убегавших от фараона иудеев, выводимых пророком Моисеем из Египта, и сомкнулись над преследовавшими их врагами. Эта Пасха была, как говорится на языке христианского богословия, прообразовательной, то есть слово "Пасха" (переход) указывало на то, что произойдет время, когда этот переход будет касаться не физического избавления и не одного только народа, но всего человеческого рода. И это избавление было принесено Христом в дни Его страданий крестных, когда Он совершил чудо примирения человеческого рода с Богом. Это стала та новая Пасха, которая переводит людей из состояния духовной смерти в состояние возможности быть причастниками жизни вечной.

Алексей, Москва: Добрый день! Скажите, какую, на Ваш взгляд, роль играют сегодня религиозные праздники в жизни православных россиян? Это просто традиция или же чувствуется духовная составляющая?

Владимир Легойда: Вы знаете, я бы не стал в данном случае противопоставлять традицию и духовную составляющую. Эта составляющая содержится в традиции, существует духовная традиция.

Мне кажется, что праздники начинают играть все большую роль, если говорить о православных праздниках, в жизни наших людей. Именно людей – я бы не хотел говорить об обществе в целом, потому что для этого нужны какие-то социологические обобщения. Но вот что мне кажется принципиально важным. Долгое время и в обществе, у людей, и в медийном пространстве Пасха ассоциировалась с какими-то внешними, я бы даже сказал внешне-бытовыми атрибутами, которые тоже, безусловно, важны. Существует такое клише: приближается Пасха, все начнут говорить и писать (я имею в виду СМИ) про то, как красить яйца, дадут рецепты царской пасхи и, может быть, кто-то даже вспомнит, что пасха и кулич – это разные вещи. Кроме того, помимо богословского объяснения смысла праздника и богослужебного его наполнения есть еще и такая традиция: люди, переживающие замечательную радость Праздника праздников, как мы называем Пасху, призваны были и по естественному велению души шли, чтобы поделиться своей радостью с другими людьми. Причем, с теми, кому тяжело, кто находится в сложных и стесненных обстоятельствах либо по состоянию здоровья, либо по каким-то другим причинам (может быть, люди находятся в местах лишения свободы). На Руси всегда существовала такая традиция. Правильно встретить Пасху – это не только посетить богослужение и потом разговеться, если ты соблюдал пост, но и принести радость тому, кто не смог быть на богослужении. Наше духовенство всегда подавало в этом пример. Святейший Патриарх Кирилл и Святейший Патриарх Алексий всегда посещали в пасхальные дни, во дни Светлой седмицы, которая следует за Светлым Христовым Воскресением, больницы, приюты, те места, где людям тяжело и где нуждаются во внимании и помощи. Это, мне кажется, очень важно. Можно много говорить о значении праздников, но я бы в ответе на вопрос хотел именно на этом акцентировать ваше внимание.

Именно увеличение такого внимания верующих людей к другим и такого понимания праздника мне представляется очень важным. Я одновременно, может быть, и призвать к этому хотел, и обратиться к тем, кто задается вопросом: "Как мне правильно провести Пасху?" Поделиться радостью с другими людьми. И обязательно попытаться посетить тех, кому тяжело, кто находится в стесненных обстоятельствах, кто не может пережить полноту этого праздника, богослужебную полноту. Я бы так ответил.

Протоиерей Максим Козлов: Я бы буквально два слова дополнил частной иллюстрацией к тому общему, что сказал Владимир Романович. На нашем молодежном университетском приходе относительно новой пасхальной праздничной традицией стало то, что люди пишут поздравления в дома престарелых. Мне кажется, это очень доброе дело. И я вижу, как меняются люди, как дети, которым 8-10 лет, которые сами недавно научились писать, пишут неизвестным им бабушкам и дедушкам пасхальные открытки, сами. Знаю, как это согревает сердце.

Также во множестве московских храмов будут собирать куличи, яйца, какую-то другую пасхальную снедь, чтобы отвезти тем, кому одиноко, кому трудно. Каждый сейчас может в этом поучаствовать. В последние дни Страстной недели во множестве храмов будут стоять какие-то ящики, короба, которые потом по тем же больницам, домам престарелых будут развозиться. Существует возможность и в этом добром деле тоже поучаствовать.

Михаил, Новосибирск: Скажите, почему сегодня люди снова потянулись к вере? Уровень образования и достатка растёт, в чём причина?

Владимир Легойда: Мне кажется немножко устаревшим противопоставление веры и образования. Это, безусловно, клише, которое во многом сформировано было в советское время. Если посмотреть вообще на историю человечества, то, конечно, никогда не было прямой корреляции между образованием и верой (я имею в виду – обратной). Наоборот, если мы посмотрим историю европейской философии, вообще европейского знания, то мы увидим, что все основные вехи в развитии интеллектуальной традиции Европы, по крайней мере, начиная с эпохи поздней античности, с христианской традицией были связаны. Безусловно, это не было никогда целью христианской мысли, однако она повлияла на рождение того, что сегодня мы называем "новой европейской наукой". И это в данном случае не какая-то идеологема, которую я как верующий человек пытаюсь высказать, – это некий факт, который признают все честные историки науки, философы науки. Поэтому мне кажется, что между верой и образованием нет противоречия. Более того, приведу конкретный пример. По нашей просьбе одна социологическая служба на Крещение, когда в храмы люди приходят за крещенской водой, провела опрос в Москве среди людей, которые стояли в очереди с емкостями. У нас было предположение, что, скорее всего, это будут, в основном, пожилые люди и так далее. А результат был неожиданным даже для тех, кто, в общем-то, никогда не противопоставлял веру и знания. Правда, тут сложно говорить об идеальной репрезентативности, потому что это было всего шесть московских храмов и выборка состояла из 200 человек, если я не ошибаюсь (могу немного ошибиться). Но самое главное, что среднестатистический портрет человека, который стоял в очереди за крещенской водой, таков: человек с высшим образованием, совершенно сознательно относящийся к своей вере, без иногда встречающегося языческого отношения или магического отношения: вот он водички выпьет и все изменится без всяких усилий. Ничего этого не было. Было, в общем-то, понимание того, что такое христианская традиция, что такое святыня и для чего она нужна. Это были и молодые люди, и люди постарше, образованные или получающие образование. Поэтому здесь, конечно, нет никакого противоречия. Я бы эту часть в своем ответе охватил.

Протоиерей Максим Козлов: Я бы предельно коротко добавил только, что потому и потянулись люди в храмы, что уровень образования растет. Все тут понятно. Безумных представлений о том, что христианство учит о Боге как старике, сидящем на облаке, и о Земле как о диске, плавающем на китах, нынче уже не встречается. Ну, слава Богу. Значит, что-то, все же, удалось сделать за эти годы. А с введением основ православной культуры, может быть, и еще лучше дело будет.

Валентина: Современное общество больше тянется к духовности или к безнравственности, на Ваш взгляд?

Протоиерей Максим Козлов: Как только мы переходим в область безличных определений, сразу получается, что тянется-то оно известно куда. Потому что христианство и Сам Христос Спаситель в Евангелии говорит о том, что Царство Небесное усилием достигается. И только употребляющие усилия достигают его. Человек, стремящийся жить не бессознательно, не по течению, а плыть против него, вообще стремящийся хотя бы додумать свое мировоззрение, тот, несомненно, и в религиозном смысле будет жить глубже и значительнее. Поэтому чем больше будет у нас в обществе людей, которые стремятся додумывать, доосмыслять картину мира, которую они видят вокруг себя, тем больше будет в нем религиозной составляющей. Я бы даже сказал: может быть, на сегодня не столько важно, сколько есть людей, латентно осознающих себя христианами и тянущихся к Богу (таковых все опросы показывают большинство), а сколько будет тех, кто сознательно называют себя воцерковленными людьми. От их веры и, прежде всего, их жизни будет зависеть очень много в отношении тех наших соотечественников, которые пока только подходят к ограде церковной.

Владимир Легойда: Я совершенно согласен с исходной посылкой отца Максима, потому что мне кажется, что общество как некий субъект – это, все-таки, немножко виртуальное понятие. Совершенно очевидно, что в нашем обществе сосуществуют разнонаправленные тенденции, если говорить на языке социологии.

Я недавно участвовал в записи пилотной программы одного телепроекта, который, может быть, появится скоро на экранах наших телевизоров. Не могу, поскольку он еще не появился, говорить о конкретике, но могу сказать, что он был связан с попыткой диалога между старшим и младшим поколениями. И для меня самым удивительным было то, что не было в той студии, где мы общались, детей, которые мыслят одним образом, и взрослых, которые мыслят совершенно иначе, и между ними все время должно искрить. Поразительно, что люди с серьезной возрастной разницей во многих вещах (мировоззренческих, каких-то ценностных установках, социальных, поведенческих моментах) совпадали. Я не хочу сейчас сказать, что у нас нет конфликта отцов и детей, – нет, дело совершенно не в этом. Хочу сказать, что у нас, действительно, может быть, намного больше точек соприкосновения, во-первых. А во-вторых, что касается того, к чему люди тянутся. Любой человек в разных ситуациях и в разных контекстах может себя вести совершенно по-разному. И здесь важно, (я в другую сторону, может быть, разверну), чтобы у человека всегда была возможность (то, с чего мы начали сегодня) стать больше самого себя и растождествить себя и свой поступок, поступок, который он совершил, но который для него не является правильным, который он оценивает неправильным. На этом, в частности, основана и исповедь. Сегодня, в последние дни Великого Поста, это тоже очень важно увидеть. Исповедь как покаяние, как возможность для человека, осознающего свои недостатки, неверные шаги, неверные слова, неверные мысли (потому что христианство предполагает такую вот нравственную чистоту в идеале, да?), возможность прийти, обратиться к Богу и сказать: "Я не хочу отождествляться с этим моим поступком. Я понимаю, что есть во мне и другое". Мне кажется, что очень важно, чтобы у человека была такая возможность. И Церковь – это именно то место, где он эту возможность обретает.

Андрей: Добрый день! Скажите, насколько необходимо с точки зрения Церкви Причастие? С какого возраста стоит приобщать к этому детей? И стоит ли вообще приобщать к этому детей?

Протоиерей Максим Козлов: Для православного человека Причастие, то есть соединение со Христом в Таинстве, которое Он установил как раз в дни крестных страданий, в день, который мы называем Великим Четвергом, в Таинстве Евхаристии, есть величайшая святыня, которая только может быть на Земле и вообще в жизни. Это Таинство, когда Бог становится един с человеком, дарует Себя человеку настолько, что ничто их уже не разделяет. Безусловно, каждый христианин будет искать любую возможность в день Великого Четверга оказаться в храме и если что-то совсем страшное не произошло в его жизни, от чего Господь да сохранит нас всех, причаститься Святых Христовых Таин. Но очень важно, чтобы Причастие не рассматривалось нами как какой-то магический обряд, как страховка от душевных и телесных болезней, а осознавалось как святыня и как путь единения со Христом, как возможность не оказаться отдельным от Него и в эти дни, и, в целом, в нашей жизни.

Что касается детей, то историческая традиция Православной Церкви, и, в целом, исторического христианства, – это возможность полноценного участия детей в церковной жизни от младенчества. Мы ведь не должны забывать (по себе знаем), что душа наша часто воспринимает и понимает больше, чем мы можем воспринять и понять разумом. И глаза ребенка, выходящего из храма после того, как он тепло, добро был там с родителями, разумное количество минут помолился на службе, получил возможность причаститься, являются тому самым ярким доказательством. И слова Христа "Пустите детей приходить ко мне", конечно, должны быть реализованы и реализуемы нашей в церковной жизни.

Дмитрий: Здравствуйте. Идёт Страстная неделя, скажите, насколько принципиально соблюдать пост в это время?

Протоиерей Максим Козлов: Вопрос хороший. Он нас возводит к смыслу поста, к изначальному смыслу, зачем пост есть в Церкви, почему Сам Христос указывал на важность и необходимость поста. Конечно, если рассмотреть пост как диету, своего рода оздоровление организма по весне через питание растительными продуктами, желательно не генномодифицированными еще при этом, или же рассмотреть пост как своего рода проверку себя на возможности силы воли – "Могу я удержаться, того и того не делать?", – то результат будет соответствующий этим целям. Человек может похудеть и немножко прояснеть сознанием, потренировать возможность отжиматься по утрам. С такой же силой можно проверить себя: "Могу 25 отжиманий делать утром или не могу?". Но пост дан нам не для того. Он дан нам как инструмент, который помогает человеку быть верным Христу в малом... Ну, правда же, это не очень много: не есть мяса, не пить алкоголь, выключить развлекательные программы, как-то ограничить свою жизнь для того, чтобы в этой жизни оказаться глубже. Потому что только если мы живем не на поверхности, а внутрь самих себя входим, то там, согласно основам Евангелия о том, что "Царство Божие внутри вас есть", и переживается встреча человека с Богом. Пост, в том числе и внешние ограничения, – это возможность встретиться внутри собственной души с Богом. И неужели мы откажемся от этого шанса, от этой возможности, для кого-то, может быть, первой и, тем более, удивительной и даже загадочной, только потому, что сегодня хочется съесть отбивную? Не стоит так рисковать, не стоит менять на очевидное такую необыкновенную и для кого-то еще неизведанную тайну.

Владимир Легойда: А я хотел бы, если можно, воспользоваться этим вопросом, чтобы предложить чуть-чуть подумать вот над чем. Пост, как совершенно справедливо и точно сказал отец Максим, – это инструмент. И первая ошибка, когда пост воспринимается как некая цель, – об этом уже было сказано. Но мне кажется, что понимание поста как инструмента выводит нас еще на одну очень важную вещь о том, что такое христианство вообще.

Сегодня, особенно в молодежной среде, есть люди, которые с недоверием, с сомнениями относятся к Церкви, к церковной жизни. У них есть некое представление, на мой взгляд – ложное, о Церкви как о месте, где их все время будут обращать к их прошлому или к настоящему. Что я имею в виду? Вот человек думает: "Я приду в храм и мне скажут: "Вот это не носи, этого не делай, с этим не гуляй, там не танцуй, этого не пей, этого не ешь". Существует представление, что все будет сконцентрировано на прошлом: "Ах, ты такой-сякой и с утра до вечера кайся в том, что ты сделал", либо на том, какой ты сейчас. На самом деле, все христианство и евангельский призыв – вовсе не о том, каким человек был, и не о том, какой он есть. Они о том, каким человек может стать. Вот это самое главное. Если угодно, Евангелие и говорит только об этом и только в том заинтересовано, что ты можешь стать другим. И для этого тебе даются инструменты. Может быть, немножко простоватая аналогия, но вот – спортсмен. Когда человек занимается спортом, он соблюдает диету, какие-то продукты ест, какие-то не ест, тренируется и прочее-прочее. И никто не говорит: "Ах, как нехорошо, что он этим занимается", никто не обсуждает, какой у него был вес. Все устремлено на то, каким он станет – он может стать чемпионом, пробежать стометровку за такое-то время, прыгнуть в высоту столько-то. Всем понятно, что все, что человек делает, устремлено в будущее. Точно так же и христианство, со всем инструментарием, который есть у человека в Церкви, направлено на то, каким человек может стать. И мы знаем, каким он может стать – он может стать подобным Христу. Вот это, мне кажется, принципиальный момент. И я бы предложил размышляющим над тем, поститься или не поститься, что это и как, подумать, что это то, что помогает нам измениться, это то, что устремлено в будущее.

Александр, Самара: Я вырос в нерелигиозной семье, но сейчас почувствовал какую-то тягу. Подскажите, с чего мне начать, как обрести понимание сути Православия?

Протоиерей Максим Козлов: Об этом можно говорить или очень долго, или очень коротко. Я бы посоветовал сделать несколько простых вещей.

Для начала обратиться к первоисточнику, потому что проблемой, бедой нашего времени является то, что называется клиповым сознанием, – невозможность человека сосредоточиться на чтении, восприятие только вторичных пересказов и переложений. Сделайте такую вещь (еще не поздно в эти Страстные дни): откройте одно из четырех Евангелий. Там будет много непонятного, какие-то вещи могут показаться требующими возврата и вторичного осмысления. С чем-то вы, может быть, сейчас пока не согласитесь. Но прочитайте. Узнайте, о чем это. Из первых уст, от тех, кто видел, слышал и ходил рядом со Христом. Евангелисты рассказывают об этом так, как Церковь учит, а не так, как об этом иной раз кажется нам по каким-то народным байкам и этнографическим традициям.

Затем постарайтесь найти несколько часов в эти дни Страстной недели, дойти до богослужения в Четверг, Пятницу, Субботу. Каждая из служб будет предельно значима, на каждой будет происходить нечто, связанное с самыми важными часами бытия мира. Встаньте где-нибудь в храме в уголок – настолько, насколько сможете: на полчаса, на час, на полтора, – сколько сейчас по вашим силам. Не старайтесь даже специально понудить себя молиться, чего вы, может быть, пока еще не умеете. Но просто не уходите мыслью в сторону, откройтесь тому, что происходит, постарайтесь услышать то, что будет петься, что будет читаться в храме на богослужении, то, на что душа откликнется. Конечно, непременно дойдите и до ночного пасхального богослужения с тем, чтобы увидеть тот отблеск небесной славы в глазах других людей, который на Пасху виден не только в глазах святых, но и самых обычных церковных людей, собравшихся на эту службу, ожидавших ее так долго.

В оставшиеся до Пасхи дни нужно чуть-чуть себя отодвинуть из центра мира ради близких, ради других людей. Постараться прожить хотя бы несколько дней так, чтобы не я был в центре мира, а интересы, боль, нужды, приоритеты других людей. И тогда вы сами увидите, чем душа ваша откликнется. Я даже подсказывать сейчас не буду – сами увидите, услышите.

Владимир Легойда: Большими буквами подписываюсь под каждым словом.

Виктория, Дмитров: Добрый день! Знаю, что Крестный ход совершался даже во времена Сталина. Скажите, какое значение несёт этот обряд?

Протоиерей Максим Козлов: Действительно, Пасхальный крестный ход совершался в храмах даже тогда, когда все остальное почти было запрещено. Я, впрочем, застал время уже даже не сталинское, естественно, а брежневское, когда в некоторых московских храмах не разрешали выходить даже за церковную ограду, и Крестный ход совершался внутри по периметру храма. И тем не менее, даже в таком усеченном виде он всегда был, потому что этот Крестный ход есть не прогулка вокруг церкви и не возможность зажечь красные свечки и ощутить себя в некоей "движухе" – это возможность на несколько минут встать рядом с женами-мироносицами, женщинами, которые ходили со Христом во время Его земной жизни и для которых невозможно было в часы с ночи на раннее утро в первый день недели, который мы теперь называем Воскресением, не прийти ко гробу своего Учителя. Для православных христиан тоже невозможно не прийти ко гробу Своего Учителя, невозможно, хоть мы знаем об этом, вновь не услышать слова Ангела о том, что Он воскрес, и вместе с Небесной Церковью это не пережить.

О том, как было это в то время, можно прочитать в прекрасном рассказе Александра Исаевича Солженицына "Крестный ход на Пасху", который напоминает нам, какова была цена этого Крестного хода и какой он тогда был удивительной радостью в те тяжелые советские десятилетия.

Алёна, Новосибирск: Скажите, какие, на Ваш взгляд, сферы общественной жизни должна комментировать Церковь? Есть ли вопросы, на обсуждение которых в церковных кругах должно быть наложено своего рода табу?

Владимир Легойда: Я не думаю, что должно быть табу на какие-то вопросы. Здесь, если позволите, я чуть-чуть сделаю шаг назад от такого короткого прямого ответа и вот о чем скажу. Мне кажется, что этот вопрос и подобные вопросы связаны с представлением, которое до сих пор у нас существует и которое является лишь частью реальности, частью правды. Оно заключается в том, что религия, вера – это твое частное дело. Не буду сейчас вдаваться в исторические подробности – когда оно сформировалось, под влиянием чего, – но многие люди любят повторять это с экрана телевизоров, со страниц газет и журналов, в интернете. Причем, очень пафосно, значительно, "не задавайте таких вопросов" и "религия – это частное дело, это интимное, не нужно сюда вмешиваться". Это, конечно, так, но это только часть правды. Безусловно, вера, религия, христианство, Православие, в частности, является внутренним делом человека, может быть, самым интимным изо всего, что человеку дано. Но религия и вера никогда в истории не являлись только частным делом. Вера есть то, что позволяет мне сделать мировоззренческий выбор, определяет мое отношение ко всему. Именно то, как я отвечаю на вопросы, что такое добро и что такое зло, что такое жизнь и что такое смерть, что такое правда, истина, что такое ложь, и определяет то, какой я человек в профессии, в семье, в отношениях с другими людьми и так далее. И если я это главное исключаю из внешней сферы своих отношений, то я либо не понимаю еще того, что такое вера, либо я лгу сам себе. Если я, выходя из храма, оставляю свою веру внутри его ограды, если я, пережив, допустим, какой-то опыт религиозный в храме, дальше сажусь в автобус или троллейбус и мне наступают на ногу, и я дальше всю свою веру яростно вываливаю на стоящего рядом человека, то это значит, что вера настолько мое внутреннее дело, настолько где-то глубоко внутри, что никак не проявляется в моей жизни. А это, конечно, неправильно. Очень важно понимать, что вера определяет поступки человека в целом. Есть мало очень вещей, которые не связаны с моим мировоззренческим выбором. Они, безусловно, есть, но это не значит, что точно совершенно важно понимать при этом. Это вот первый тезис. Второй тезис заключается в том, что Православие христианство не регламентирует при этом. Условно говоря, мы не делим примитивно искусство на православное и неправославное, правильное и неправильное. Это не значит, что все православные должны думать одинаково и должны либо ненавидеть роман "Мастер и Маргарита", либо его любить. Здесь нет никаких догматических определений, которые у нас есть в области вероучения. И это важный момент.

Теперь непосредственно, исходя из этих двух посылов, по поводу того, есть ли какие-то табу. Мне кажется, что Церковь может высказываться на любые общественно значимые темы, если речь идет о Церкви как о социальном институте. У Церкви есть свой взгляд. Пусть простят меня те, кому не нравится слово "нравственность", и я, в общем, даже понимаю почему – в силу, может быть, затасканности и потери смысла, стоящего за этим. Когда нужно что-то сказать, говорят о нравственности и духовности, но можно использовать и другие слова. Однако важно понимать: эти понятия – условия выживания нашего общества сегодня, да они всегда были условиями выживания общества. Поэтому нравственную оценку поступкам человека или процессам, происходящим в обществе, Церковь и может, и обязана давать. Это если говорить о Церкви как об институте. А если говорить о том, что все мы, верующие люди, можем выносить свои суждения... Ведь есть еще и эта оценка Церкви. Когда верующий человек говорит о том, что он думает по поводу тех или иных событий, это хотя не официальная позиция Церкви, но тоже – ее голосви. Это тоже очень важно понимать. И потому что-то здесь запретить или табуировать, мне кажется, практически невозможно.

Протоиерей Максим Козлов: Я коротко присоединюсь, поддерживая все тезисы, высказанные Владимиром Романовичем, с тем, что сам факт участия Церкви в общественной дискуссии и разности голосов, звучащих в Церкви, очень важен. Это как раз показывает, что в Православии нет и не может быть некоего абсолютного арбитра, которому присваивается возможность конечную правду обо всем и сразу от лица Церкви сказать. В особенности, когда речь идет о реалиях культурных или общественно-политических. И то, что сейчас можно слышать разные голоса от разных церковных спикеров, – это нормально. И то, что между ними может существовать дискуссия, – это тоже нормально. И чтобы мы не были бесконечно серьезны, я сейчас выскажу тезис. Я решительно не согласен с утверждением отца Всеволода Чаплина в отношении Моцарта. Моцарт – это не Бритни Спирс, и 23-й фортепианный концерт, одна его нота, выше всего творчества поп-дивы. И готов вступить в дискуссию с отцом Всеволодом на эту и многие другие темы.

Владимир Легойда: Я буду участвовать.

Протоиерей Максим Козлов: Да. Вы будете модерировать.

Владимир Легойда: Да. Так проще всегда.

Алла: Куличи, крашеные яйца и остальные пасхальные блюда. Насколько всё это принципиально?

Протоиерей Максим Козлов: Что значит "принципиально"? Это вкусно.

У Льюиса есть хорошая мысль. Он говорит о радостях любви: "Не нужно о вещах, которые Бог дает как радости, рассуждать с серьезностью профессоров". Конечно, можно пообсуждать соотносимую значимость рецептов пасхи от Молоховец и о том, какие яйца лучше – крашеные луком или с помощью современных красителей с применением нанотехнологий (я надеюсь, что разработают такие красители – это будет наш прорыв на мировую арену продукции). Надо об этом рассуждать соответствующим образом. Красить и радоваться, звать детей, дать им в этом поучаствовать. Сделайте – мы попробуем. Если мы вдруг будем жевать хлеб с луком на Пасху, это будет как-то странно. Важно только, чтобы сохранялась иерархия ценностей, чтобы то, что идет после главного, после главного и имело место быть. Чтобы готовясь к Пасхе, выпекая, убирая дома, приводя себя в порядок во внешнем смысле, мы не забывали о том, что есть главное. Разговение, то есть возможность насладиться пасхальной трапезой, имеет место тогда, когда вы говели, то есть когда вы постились. Радость того, что бывает после пасхального богослужения, будет тогда, если вы были на пасхальном богослужении. Если будет такая иерархия ценностей, то Господь примет и яйца, и куличики, и колбасу копченую примет, и даже выпить можно в умеренных количествах на Пасху для того, чтобы порадоваться дружескому общению.

Дмитрий: У меня недавно завязался спор. А принято ли ездить на кладбище на пасхальные праздники? Заранее спасибо!

Протоиерей Максим Козлов: Дорогие, обычай ездить именно в день Пасхи на кладбище возник относительно недавно и в свое время был понятен. Собственно, он возник в труднейшие для Церкви годы – во второй половине 50-х, в 60-ые годы, когда во времена того, что мы называем "хрущевскими гонениями", вновь более половины существовавших храмов были закрыты и страшный идеологический пресс обрушился на всех церковных людей. Тогда заместительной формой встречи Праздника для многих, кто по-другому не решался его встретить, стала поездка на кладбище, что власти, все же, не могли запретить: было бы как-то совсем противоестественно еще людям на могилах близких не побывать. Люди приезжали, привозили яичко, как умели, общались со своими усопшими близкими, и этим свидетельствовали пусть бессознательную, но внутреннюю веру в то, что жизнь не кончается с концом земного бытия, о том, что есть жизнь вечная. Что же ездить вообще на кладбище, если ты не видишь жизнь вечную, не веришь в то, что тот, кто там почивает, – это человек, с которым ты встретишься и с которым ты общаешься, а не просто оградку красишь у его могилы? Но смысл пасхального богослужения, конечно же, предполагает, что все мы (и живые, и наши усопшие) в этот день радуемся главному – Воскресению Христову.

Есть свои сроки для посещения кладбища, пасхального заупокойного поминовения. Это Радоница – вторник второй недели по Пасхе. В этом году это будет, соответственно, 24 апреля. Добре будет в этот или близкие к нему дни доехать до могилы наших близких и с ними вместе порадоваться Воскресению Христову. В Пасху же быть – со Христом.

Интернет-здание "Татьянин день", Москва: Вопросу о роли интеллигенции в Церкви уже больше 100 лет, но в последнее время он встал с новой остротой, вплоть до того, что в канун Пасхи это вызвало ряд публицистических диспутов. Как Вы считаете, не пришло ли время создания новых "Вех" – предупреждения интеллигенции о ее далеко не всегда конструктивной роли в развитии общества?

Владимир Легойда: Мне кажется, что это вопрос важный, как минимум потому, что он сегодня стал или становится все более обсуждаемым. При этом мне представляется, что понятие "интеллигенция" становится все более и более трудноуловимым. Здесь как никогда и как ни в каком другом разговоре нужно по очевидному академическому принципу договориться о терминах. Прежде чем сказать что-либо, нужно проговорить: что мы имеем в виду, когда говорим "интеллигенция". Наверное, в двух словах не скажешь – можно, конечно, предложить какое-то свое определение. Понимаете, если мы отождествляем интеллигенцию с интеллектуалами, то, наверное, это не то, что имеется в виду, хотя такие попытки определения есть. Метафорические определения типа "совести нации" и прочего мне кажутся не самыми удачными. Думаю, что и отец Максим сейчас, вполне возможно, что-то добавит и прояснит. Мне просто кажется, что это тема, которую можно и нужно обсуждать. Я считаю, что ее нужно обсуждать спокойно, без надрыва, который иногда встречается, без дискуссии, которая приводит к разделению, к созданию каких-то группировок, к обвинению кого-то в чем-либо. Мне вообще кажется, что сейчас не время разделения, обвинений. Единственное, что я могу сказать, что неправильно использовать некоторые понятия как равновеликие. И совершенно очевидно, что Церковь и интеллигенция – это не равновеликие понятия. Ошибка, которую совершают и те, кто подчеркивает положительную роль интеллигенции вообще и в жизни Церкви в частности, и те, кто ее отрицают, независимо от того в данном случае, как мы ее определяем (интеллигенцию), заключается в том, что мы говорим "Церковь и интеллигенция", предполагая, что это равновеликие понятия, которые вступают (ну, вот, извините за такое, может быть, стилистическое снижение) в какие-то партнерские отношения. Это не так. Человек, пришедший в Церковь, живущий в Церкви и стремящийся быть христианином, понимает, что это и есть его главная идентичность, это и есть то, что определяет его жизнь в Церкви. Все остальное мне кажется менее важным. Я бы сейчас на этом, с вашего позволения, остановился.

Протоиерей Максим Козлов: Лишь коротко мог бы добавить, что в дискуссиях последнего времени мне болью отозвались два тезиса. Одно утверждение, что Церкви не нужны думающие люди, Церкви не нужна интеллигенция. Совершенно ложное утверждение, которое, на мой взгляд, выводится из другого не менее ложного утверждения о том, что интеллигенция Церкви – это особенная элитарная группа, у которой есть права учительства и по отношению к священноначалию, и по отношению к народу, и к которой нужно относиться как к какой-то особенной такой, трепетной лани и неприятного не сказать, и вещи своими именами не назвать. Интеллектуальные силы всегда были востребованы в Церкви. Избегая самого термина "интеллигенция", спрошу: а разве не образованными людьми были Кирилл и Мефодий? А разве академическое богословие XIX – начала XX столетия создавалось теми, кто не знал древних языков, не владел инструментарием новейшей философии и находился вне контекста общественно-политической мысли эпохи? В конце концов, все связано с тем, готовы ли люди (не важно, образованные или необразованные) принять Христа и то, чему Он учит, как конечную истину. Если готовы принять слова Христа "Я есть путь истинный и жизнь", то дарования разума, полеты творческого гения могут послужить и самому человеку, и благу Церкви, и народа. Вспоминая строчку из стихотворения Владимира Соловьева о России, "Каким ты хочешь быть Востоком, Востоком Ксеркса иль Христа?", можно этот вопрос обратить к современным образованным людям: "Вы в Церкви видите себя послушными Христу? Или неким новым Ксерксом, который будет направо и налево указывать, как нам нужно жить?" Это вопрос, который, скорее всего, следует каждому образованному человеку задать самому себе.

Владимир Легойда: А я хотел бы, если позволите, в развитие мысли, которую отец Максим высказал по поводу того, кто нужен и не нужен, вспомнить еще одну дискуссию, более раннюю, которая была в медийном пространстве, в церковном общественном пространстве в связи с публикацией одной книжки. Было высказано мнение, что книга не очень умная, и те, кому она нравится, – глупцы, а глупцы Церкви не нужны, и поэтому если какое-то количество людей эту книгу любят, не страшно, потому что Церкви они не нужны. Я тогда сказал и сейчас хочу сказать, что у нас нет, кроме того критерия, о котором сказал отец Максим, – кроме верности Христу, никаких других критериев вхождения в Церковь. Интеллектуально несостоятельные люди не могут стать кандидатами наук или докторами. Иногда становятся, но это другой разговор. Человек без слуха не может стать выдающимся музыкантом. Не каждый может стать математиком, физиком, музыкантом, чемпионом мира по фигурному катанию. Но верующим человеком может стать любой. И поэтому попытки введения какого-то ценза, связанного не с отношением ко Христу, а с любой другой социальной или какой-то другой ролью человека, мне кажутся очень фальшивыми.

Протоиерей Максим Козлов: Очень важную мысль высказал Владимир Романович. Не только может стать, но и, благодаря подвигу жизни, может необыкновенно вырасти, в том числе интеллектуально. Хрестоматийно известные примеры – от отрока Варфоломея, который никак не мог научиться грамоте, до отца Иоанна Кронштадтского, которого чуть не исключили из семинарии за малоуспешность. Потом кем стали и тот, и другой?

Владимир Легойда: Очень важно, да.

Виктория: Добрый день! Все верующие с нетерпением ждут схода Благодатного огня в этот светлый Праздник! Скажите, что символизирует этот огонь? Почему в нашем злом мире до сих пор происходит такое чудо?

Протоиерей Максим Козлов: Чудо сошествия Благодатного огня, которое происходит в Иерусалиме, в главном храме всего христианского мира, Храме Гроба Господня (Воскресения), то есть том месте, где произошло чудо Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, напоминает об этом событии. Это прежде всего напоминание, образ, который возводит к Первообразу. Это экстраординарное сверхъестественное событие (или близкое к сверхъестественному), значимое не само по себе, а как напоминание о том, что Господь воскрес и преодолеваются законы природы, что Он есть не просто Творец этого мира, но и такой его Попечитель, Вседержитель на языке христианской традиции, Который в каждый миг его бытия с этим миром связан законом любви, даром любви. Поэтому традиция, установившаяся в последние годы, – привезение Благодатного огня в храмы из Иерусалима – эта традиция добрая. Не нужно только ее абсолютизировать и центр пасхального торжества, прикосновения к Воскресению Христову, переносить на ожидание Благодатного огня. Не нужно огорчаться, если в ваш храм его не доставят. Не нужно устраивать толкотни и впадать в ажиотаж, чтобы оказаться поближе к тому светильнику и от него зажечь свою личную свечу. Это бесконечно вторично по отношению к тому главному, что в эти часы совершается в Церкви Божией.

Владимир Легойда: Мне кажется, что в таких вопросах о Благодатном огне часто есть любопытство: "Ну, правда или не правда? Как же оно там?" И мне кажется, что это совершенно не свойственное христианству отношение к чуду. Дело в том, что определение чуда как непременно сверхъестественного события или в глазах человечества на данном этапе сверхъестественного события – это характеристика, определение, которое в самом христианстве никогда не рождалось, его не было. Блаженный Августин говорит, что чудом является умножение хлебов, но не меньшим чудом является и произрастание хлеба. Чудо – действие Бога, понимание действия Бога в мире. И еще один важный момент: чудо никогда, в отличие от каких-то научных выводов, не обладает насильственным характером. Человек всегда волен принимать что-то как действие Бога либо не принимать. И для меня существующие сомнения в том, что там происходит в Храме Гроба Господня, и есть еще одно подтверждение подлинности чуда, потому что чудо всегда свободно. Ты всегда свободно принимаешь его или не принимаешь. Я был несколько раз в Иерусалиме на схождении Благодатного огня, слышал отзывы людей, которые стояли рядом со мной. Там были всегда разные отзывы. Даже там люди по-разному себя вели. Кто-то, действительно, умывался этим огнем и большая борода не загоралась, а кто-то говорил: "Ой, а меня жжет" и так далее. Есть некая свобода восприятия, и это, мне кажется, очень важно, это то, что соответствует Евангелию. Никогда в Евангелии мы не видим утверждения веры на чуде или требования принятия чуда как основания веры. Никогда чудо не используется как последний козырь, последний аргумент в вопросе принятия или непринятия истины.

Светлана, Санкт-Петербург: Добрый день! Скажите, как Вы относитесь к свадебному ажиотажу на Красную горку?

Протоиерей Максим Козлов: Ажиотаж – это всегда плохо, потому что толкаются, пихаются, пишут номера на руках и оказываются чем-то недовольны. Но сама по себе традиция венчаний в первое воскресенье после Воскресения Пасхального – понятна. Что за ней стоит? Что два человека хотят соединиться браком, то есть по смыслу христианского брака создать союз одного мужчины и одной женщины на всю жизнь во образ союза Христа и Церкви, союз, в котором, конечно, будет и понятное, естественное, человеческое, телесное, физическое, но который одновременно и выше этого естественного, человеческого и физического, который может оказаться союзом и в этой земной жизни, и в вечности, навсегда. Они готовятся к созданию этого союза вместе, рука об руку, проходя Великий Пост, то есть учатся быть вместе без подпорок физического и даже регулярно человеческого, условно говоря: вместе в кино пойти или у телевизора посидеть. Вместе в молитве, вместе в усилии как в хорошей семье уже учатся смотреть не друг на друга, а в одну сторону, на Христа. И вот так, пройдя семь недель поста и вместе встретив радость Воскресения Христова, соединяются потом в Таинстве брака. Это добро и правильно. И если мы так традицию венчания на Красную горку понимаем, то это будет, безусловно, очень добрый и разумный подход к началу семейной жизни. А если это воспринимается просто как суеверное представление о том, что удачи будет больше в семейной жизни или что в этом году надо в апреле успеть повенчаться, а то в мае маяться будем, поженившись, то дальше этих суеверий не пойдет. Нужно помнить, что обычай без истины (по блаженному Августину, которого любит цитировать Владимир Романович), – это застарелый предрассудок. И в этом смысле как направление жизни – правильно, а как обычай – бессмысленно.

Завершающее слово Владимира Легойды: Я хотел бы поблагодарить всех, кто задал нам вопросы, кто нас смотрел, кто еще, может быть, посмотрит, читал или прочтет. Я хотел бы сейчас вернуться к тому, с чего мы начали, о чем отец Максим говорил в начале. У нас сегодня была возможность (и спасибо за это РИА Новости) поговорить о главном, о важном. Мы ничего не выбирали из поступивших вопросов, мы попытались на все ответить. Они показывают и реальный интерес в обществе, который есть, показывают, что действительно интересует людей о жизни Церкви. Если хотите, мы сегодня срез мы получили. Поэтому я хотел бы просто поблагодарить всех тех, кто задавал вопросы, тех, кто слушал ответы, и еще раз призвать всех нас к внимательному и сосредоточенному проведению последних дней Великого Поста и к радостной встрече Пасхи.

Завершающее слово протоиерей Максима Козлова: Приходите в храмы Божии в эти дни. Приходите и те, кому понравилось то, что мы сейчас сказали с Владимиром Романовичем, и те, кому не понравилось. И те, кто уважает и любит духовенство, и тот, кто, начитавшись и наслушавшись разного, считает всех нас толстыми попами, на лексусах которые разъезжают, и мы сейчас на частном самолете полетим в резиденцию Владимира Романович с этой площадки РИА Новости, и там у нас уже стол накрыт, и мы так дальше сегодняшний день будем проводить. Забудьте вы все это – просто приходите в Церковь. И одно только добавление. В Церкви надо искать Христа. Не хороших людей, не приятных дам, дам просто приятных и приятных во всех отношениях, не того, что вы найдете там некий элитарный клуб, где жизнь будет течь по другим законам, чем в обычной вашей жизни. Церковь состоит из таких же людей. Если в ней искать человеческих отношений, то Бог, желающий нам лучшего, нам этого самообмана не даст. А если будем искать главного – Христа, жизни вечной и того, что Он нам дает, то тогда, уверяю вас, вы встретите в Церкви Божией при всех ее немощах людей, простых, незаметных, мирян и духовенство, которые встанут с вами рядом, с которыми можно будет взяться рука об руку и вместе пройти в жизни и как с другом, и как с сомолитвенником, и как с тем, кто тебя никогда не предаст.