Ольга Александровна Шульчева-Джарман, врач-фтизиатр Противотуберкулезного диспансера Центрального района Санкт-Петербурга, старший преподаватель истории медицины кафедры Гуманитарных дисциплин и биоэтики СПбГПМА, кандидат медицинских наук. Сегодня Religare публикует первую часть беседы, которая называется "Больной в Церкви". После Пасхи будет опубликована вторая часть – "Врач в Церкви".
Часть 1-ая. Больной в Церкви.
– Ольга Александровна, вы как врач и как христианка сталкивались с жестоким отношением к больному в Церкви? Это когда за каждой болезнью видят определенный грех – больной, дескать, сам виноват...
– Эта ситуация нова для Церкви, хотя для православного человека такое отношение к больному вообще-то немыслимо. В древней неразделенной Церкви отношение к больным было мерилом любви ко Христу. Во время эпидемий христиане не боялись заразиться и умереть. Язычники – наоборот, боялись. Они бежали из городов, оставляя родных и близких на произвол. Христиане же ухаживали за больными и достойно хоронили их, рискуя жизнью. Так было в Северной Африке, в городах Римской империи, это исторически зафиксировано. Василий Великий организовал свой первый ксенодохий, а Григорий Богослов обращался с пламенными речами о том, что надо помогать больному и бедному. Причем Каппадокия действительно была неблагополучна в отношении глазных и кожных заболеваний.
– Христианство повернулось к больному и бедному, не ища причины, отчего он заболел?
– Да. Христиане помнили слова Иисуса, который жестко, почти грубо оборвал спор учеников по поводу слепорожденного: "Не он согрешил и не родители его". Ученики же вели благочестивый фарисейский спор. Болезнь от грехов – это ученикам было "понятно". Только, кто согрешил, если он родился слепым? Они видели в человеке не страдальца, а объект Божьего возмездия. Но Христос смотрит на него как на человека и ждет... И юноша в дальнейшем ведет себя благородно, смело, он выбрасывается вон из синагоги, обрекая себя на социальную смерть. Но он знает, куда идет.
– Для каких ещё религий был характерен "юридический" подход к болезни?
– В шумеро-аккадской религии считается, что человечество замешано на крови Кингу, врага Мардука, третьего бога Вавилона. Там сплошные теомахии – войны богов. Мардук убивает свою бабушку Тиамот и ее соратника Кингу, на крови замешивает и лепит человечество. Поэтому люди однозначно виновны перед богами: они родились из их крови. Болезнь – проявление греха. Аккадские покаянные молитвы и псалмы – нечто иное, нежели псалмы Давида. Здесь безысходный плач, падение ниц и поклоны с расплющиванием носа. Вот это крайнее унижение человека перед Богом было противно митрополиту Антонию. Классификация болезней по грехам там очень четкая: если заболел тем-то, значит, делал то-то. Всем ясно, что от чего бывает. Совершенно беспросветный мир.
– В нас, современных христианах, много осталось этого фатализма?
– Допустим, у соседей ребенок болеет детской эпилепсией. Те, кто привык объяснять болезнь грехом, утверждает: это беснование. А когда ребенок заболевает у тебя, ты понимаешь, что это не так. Возникает конфликт интерпретаций. Многие православные скрывают эпилепсию, чтобы о них не подумали плохо соседи-законники. Это действительно законничество, которое имеет корни не только в Ветхом Завете, но и вообще в стремлении комфортно устроить отношения с Богом.
– Это фарисейство вернулось в буржуазную эпоху? Ведь тогда юридизм вновь стал основой общественных установлений.
– Мне кажется, фарисейство в этом смысле есть всегда – это желание, чтобы с Богом было все ясно и понятно. А ясно и понятно с Богом ничего быть не может.
– Но одно дело юридизм римлян, которые не знали Христа. Другое дело – юридизм буржуазной Европы, которая когда-то уже познала благодать и вновь отвернулись от нее ради Закона. Это и есть распад религиозного сознания?
– Почему распад? Это такая хорошая, добротная религия, но не христианство. Это когда сердца нет у человека. Если из десяти детей один заболел – "Боженька посетил". Другой заболел – это "по грехам нашим"... Вот такая интересная версия. Она напоминает аккадские жертвоприношения. Они клали своих убитых детей на медные ладони Ваала, чтобы младенцы искупили их грехи. И когда ребенка до сих пор приносят в жертву во имя искупления грехов, хочется спросить: что же сделал Иисус Христос? Африканские народы выбирают ребенка из соседнего племени и после долгих истязаний убивают его. Все плачут, но так должно происходить очищение. Мне как врачу очень тревожно наблюдать эти языческие рецидивы сегодня, когда больной раком десятилетней девочке, которая уже знает, что такое смерть, говорят: "Ты искупаешь наши грехи". Это звучит цинично и абсолютно не по-христиански.
– Словом, искупление грехов болезнью – не евангельский мотив?
– Абсолютно не евангельский. Иисус Христос так вопрос не ставит. Мы сами можем его ставить для себя и решать по-разному.
Если мы будем говорить о понятии греха, например, у апостола Павла, мы должны различать грех как "amartia" – поврежденность человека, склонность человеческого естества к смерти к распаду – и грех как нарушение заповеди, закона, как пре-ступление, пере-ступление указанной Богом границы. Да, болезнь – это следствие греха в первом значении, следствие нецельной человеческой природы. Поэтому пришел Сотер – Спаситель, сотворяющий целое. Мы видим исцеленную человеческую природу, которую Христос чудесным образом излечивает. В наше время актуальна теофания (Богоявление) – иерофания воскресшей плоти Христовой. Но если мы перейдем в категорию греха как преступления и будем говорить, показывая на соседей, что вот у него заболела дочка, потому что он не постился или у женщины возник рак мозга, потому что она не носила платок, мы перестанем быть христианами.
– Сказанное Вами подтверждается примерами из богословской литературы?
– Мне кажется, примеров масса. Помните знаменитую цитату из Исаака Сирина: "Пес лижет пилу и пьянеет от собственной крови"? Это образ не юридический, не внешний, здесь сопереживание боли этого пса (грешника). Болезнь – величайшее несчастье, но не следствие каких-то проступков. Разве что ошибки Адама. Тление, которое пришло в мир, испортило человеческий род. Склонность болеть и умирать свойственна всему человеческому роду. У Исаака Сирина, как и у других святых отцов, сказано, что сама человеческая природа больна смертностью. Но это не личный грех, как вы понимаете.
– Но больной даже среди христиан остается "неудобной" фигурой. Его хотят или скорее похоронить, или как-то отгородиться, чтобы не заботиться о нем. К тому же имеет место суеверный страх заразиться даже теми болезнями, которые не имеют инфекционной природы. Откуда это?
– Это очень напоминает обычаи устойчиво архаичных племен. Не древних, а тех, кто сохранил свою архаику до наших дней, типа аборигенов Австралии. Речь не о неандертальцах и кроманьонцах. Те-то как раз выхаживали своих больных. Археологи находили множество подтверждений тому, что в племени проживали люди с тяжелыми ранениями и болезнями. Например, лежачие с переломами бедра. Эти люди лежали очень подолгу, ходили под себя, были обузой для племени, но от них не избавлялись. Их мыли, кормили, помогали им, насколько возможно. Эти люди не ходили на охоту, но получали свою долю. Однажды археологи нашли останки слепорожденного. Слепой прожил около 70-ти лет, пережив своих родственников раза в три, потому что средняя продолжительность жизни древнего человека была лет 25. Но его никто не убивал, хотя он являлся обузой. И ведь это не христиане.
– А у нас?
– А у нас даже в монастырской среде часто приходится слышать, что больной насельник – для монастыря обуза. Что уж говорить о людях светских! Даже протодиакон Андрей Кураев заметил не так давно, что в монастыре он со своими многочисленными недугами был бы обузой. Всем известно: больным людям в монастыре делать нечего. Болезнь – это искушение.
– Где вы это наблюдали?
– К нам в диспансер недавно обращался за помощью реставратор церковных зданий, упавший с лесов. У него явно были переломы или трещины позвоночника, но монашествующее начальство не позволяло сидеть на больничном. Разумеется, это не везде и не повсеместно. Но именно поэтому об этом нужно говорить. Порой к нам обращаются за фтизиатрической помощью монахи из глубинки. Их присылает монастырь и даже оплачивает лечение в стационаре. Это примеры настоящего христианства. Я бы хотела, чтобы мой сын ушел в такой монастырь, где о людях заботятся.
– А отторжение больных в светском обществе вы видели часто?
– К сожалению, вижу постоянно. Вместо сочувствия мои пациенты получают неприязнь. Туберкулез, конечно, инфекция, но многие забывают, что она передается воздушно-капельным путем. А в стадии инфицирования (когда, например, увеличена Манту) ребенок вообще не заразен. Но часто даже мать ребенка с увеличенной Манту, поделившись грустной вестью на работе с коллегами, становится просто "прокаженной". От нее шарахается весь коллектив.
Ну ладно, туберкулез заразен. А какое у нас в обществе кошмарное отношение к раковым больным. Одна моя знакомая не пустила переночевать приехавшую на обследование больную онкологией подругу, боясь заразиться. Посчитала, что на кровати после раковой больной потом нельзя будет спать! Как в архаических племенах, где, в отличие от упомянутых неандертальцев, не заботятся о больных, а сразу вывозят умирать в изоляции: в лес, в пустыню... Нам, как и аборигенам, больные в тягость. Они не могут работать, но требуют заботы. Это отношение хозяина к рабам. Это остров Тибр, куда в Риме отправляли умирать больных рабов. Но не все отцы семейств так делали. Даже древнеримских рабов иногда лечили. У нас же больные отторгаются социумом. Да, нужны крепкие работники. А кто болен, тот грешен, и вон отсюда, из нашей фарисейской общины.
– Нравы общества времен Иисуса Христа были похожими?
– Да, так было в межзаветную эпоху. Но Христос не раз в Евангелии демонстрирует свое категорическое несогласие с такой позицией. Он возлагает руки на больных, которых не должно касаться, и исцеляет. Фарисеям непонятно, осквернился Он или нет. Ведь больной исцелен. Христос эпатирует публику. Он, например, исцеляет кровоточивую женщину, к которой было нельзя притронуться, не осквернившись. Ведь больные по религиозным представлениям той поры не могли общаться с Богом. Он помогает всем, отвергнутым обществом того времени, которое, увы, так похоже на наше. Христос нарушает запрет на лечение в субботу. И позже, в Великую Субботу, лежа во гробе, Он исцелит поврежденное человеческое естество.
– Что необходимо делать христианам, чтобы изменить этот стереотип жестокости?
– Эта точка зрения в Церкви сформировалась на моих глазах, буквально в 90-е годы, что меня очень удивляет. Изменить ее очень тяжело. Плетью обуха не перешибешь. Людям это практически не под силу, зато, как сказано в Евангелии, невозможное человекам возможно Богу. Человек должен встретить Христа, чтобы научиться состраданию и любви к больному. Пусть окружающие встретят Бога в нас. Нам надо являть Христа друг другу, как являли мученики. И тогда, видя в нас Христа Благого, Великодушного, Не Знающего обид, но всегда протягивающего Свою руку, люди, может быть, изменятся.
Беседовала Светлана Галанинская
