Насладитесь пиром веры

Можно представить радость Пресвятой Богородицы, св.Марии Магдалины, апостолов, учеников, когда они узнали, что Иисус Христос воскрес. И каждый верующий, только придя к вере и впервые вливая свой голос в ликующий хор голосов, в едином порыве восклицающий на слова священнослужителя "Христос воскресе!" – "Воистину воскресе!", переживает радость непередаваемую. Но время идёт. На следующий год мы вновь празднуем Пасху, и на следующий, и на следующий... И чувство радости и ликования притупляется, пасхальная радость становится обыденной. Как сохранить в себе то первое чувство ликования от того, что Сын Божий воскрес? И возможно ли из года в год праздновать Пасху с тем же накалом чувств, чтобы это событие вселенского масштаба не затеняла обрядовость, мол, в этот день нужно сделать то-то, сходить в храм, помолиться и то-то съесть?! Размышляет настоятель Князь-Владимирского собора протоиерей Владимир СОРОКИН.

– Сегодня это действительно вопрос принципиальный и важный для нормальной духовной жизни. К Пасхе надо серьёзно готовиться весь год – как к рождению ребёнка в семье, и не важно, какой он по счёту, это всегда радостно и значимо. Год от года радость и ликование пасхальные должны в нас только возрастать. Мы взрослеем, мудреем и начинаем осознавать всю важность этого события для человечества. Вот я вырос в старообрядческой деревне, дед мой был репрессирован, время было безбожное – послевоенная разруха, неусыпный контроль уполномоченных за священством и верующими, – но церковь в нашей деревне была и Пасху мы отмечали всей деревней. Понимаете, всем миром, а не каждый в замкнутом мирке своей квартиры, чуждый всему, что остаётся за её стенами. Ведь что такое деревня? Деревня – это уже община, крепкая, спаянная, где люди хорошо знают друг друга и привыкли вместе радость справлять и вместе горе горевать. Так было... Сейчас и в деревнях уже другие порядки, многие деревни вовсе вымерли, а про города и говорить нечего.

Вот я каждый год наблюдаю интересную картину: Великая Суббота – день скорби и плача, нужно молиться неусыпно, слёзно, покаянно, а люди – весёлые, смеющиеся, спешат святить куличи, яйца и прочие вкусные утехи грешного живота. Освятили – и домой, какая служба, какая молитва, какое покаяние?! Слышу, шепчутся: "Ну, теперь скорей домой, а в 12 и разговляться можно". А в нашей деревне, помнится, в Великую Субботу вообще запрещено было святить куличи. Всё было настроено на молитву, даже паникадила накрывали чёрным. Вся деревня молилась, и только часа в три ночи, когда заканчивалась пасхальная служба, все со своими узелками с разговлением становились вокруг храма. И батюшка проходил трижды: один раз благословляет всех крестом, второй раз благословляет с пением и только на третий раз окропляет яства святой водой, читает молитвы и благословляет праздничную трапезу. После этого считалось, что праздник начался по-настоящему. Все христосовались: "Христос воскресе!" – "Воистину воскресе!", ибо сказано: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них" (Мф.18,20).

Домой возвращались на заре, наблюдая, как всходит и играет радужными лучами солнце. Грудь распирала ликующая радость: "Христос воскрес!" Недаром ведь Христа называют Солнцем, – Солнцем правды. Вот когда солнце сияет на небесах, люди ясно видят свой путь, и каждый делает свою работу, и распознают полезную вещь от вредной. Так же и душа, которую просветит Солнце правды Христос, ясно видит всю суетность мира, познаёт добро и зло, различает путь, ведущий к спасению, и путь, увлекающий к погибели.

Что происходит ныне? Разве могу я сегодня сказать: "Братья и сёстры, мы не будем в Великую Субботу святить куличи, а только после службы воскресной". Да меня просто не поймут... Конечно, люди старались, трудились на кухне, и приятно видеть, что приходят бабушки, мамы, а ребятишки несут раскрашенные ими яйца и куличики, посыпанные их рукой цветными крошками... Всё славно, умилительно, чувствуется радостный настрой в людях, но всё это преждевременно, опережает события: Воскресение Господа нашего Иисуса Христа важнее куличей и прочих вкусностей. Пасха – результат многодневного постового труда, восхождение на некую духовную гору, когда люди постились, совершали добрые дела, каялись в грехах, обуздывали свои страсти. Ради чего? – Ради Христа, Который, "смертию смерть поправ", вернул нам радость общения с Богом, подарил жизнь вечную.

Но, освятив в Великую Субботу куличи, народ расходится по домам с чувством исполненного долга. Кто-то, конечно, вернётся на службу позднее, но потом всё равно затворится в своей квартире. Но многие на службу не придут – а зачем? Куличи освятили, праздник уже наступил. Накрывают стол, включают телевизор – там Святейший Патриарх в храме Христа Спасителя служит, не какой-нибудь рядовой батюшка. Некоторые идут дальше – первый же возглас Святейшего "Христос воскресе!" служит им сигналом к началу разговления. Пусть там Патриарх себе служит, а они – за стол. И пасхальная служба превращается для них в реалити-шоу. Таким образом нас отучают духовно трудиться, мы уже не паства, не прихожане, не верующие, не делатели, мы – зрители. Другие молятся, а мы одобрительно и благосклонно наблюдаем. А при ответном единодушном выдохе молящихся: "Воистину воскресе!" иные звонко сдвигают бокалы с шампанским и пьют за Воскресшего Христа. Дикость! Это что – Новый год, что ли?! Или новый православный обычай такой? И что настораживает и безпокоит: Пасху берут нашу, православную, а вставляют туда новогоднюю систему развлечений. Это язычество в худшей форме, это кощунство. Это и есть секуляризация, т. е. обмирщение, вторжение безбожных обычаев в христианский уклад жизни. На Западе давно всё обмирщено. В Англии теперь уже судят тех, кто носит крестик на работе, могут и посадить. И до нас этот закон докатится, если в Англии эксперимент даст "хорошие плоды".

Поэтому нам в современных городских условиях тем более надо стремиться, чтобы человек был в общине, в храме, чтобы знал, что он не одинок, что здесь есть его единоверцы, единомышленники. Это даёт чувство уверенности и защищённости. Это сделать не так-то просто. Вот возьмём наш Князь-Владимирский собор – нам есть где молиться, но нет места, где мы можем собраться всей общиной, попить чаю с куличом, обсудить новости, проблемы, да просто поговорить по душам. И такое положение у многих городских храмов – ведь после революции у Церкви были отняты социальные помещения – церковно-приходские дома, богадельни, сиротские приюты, работные дома, да и землица вокруг церквей сильно урезана, и построили бы богаделенку, ан негде. Наш собор нашёл выход из положения – арендуем зал Дворца спорта "Юбилейный", и все, кто у нас был на пасхальном богослужении, приходят туда со своим разговением, выкладывают всё на общие столы, вместе молятся, разговляются, общаются. Ведь Пасха предполагает: "Друг друга обымем, рцем братие и возрадуемся". Пасхальную радость надо непременно с кем-то разделить.

Недавно Путин во время встречи с Патриархом сделал интересное заявление, что религиозные организации должны иметь равные права с бюджетными. Этим заявлением он признал, что мы, верующие люди, всё-таки находимся в изоляции, отделены от государства по Конституции, нам не всё позволено. Ну что ж, поживём – увидим, выполнит ли он свои обещания, будет ли Церковь иметь равные права и возможности со светскими организациями.

Что нам нужно? Возле каждого храма, даже самой маленькой церквушки, обязательно должны быть церковные дома, где можно вместе собраться. А ещё представьте, если бы возле каждого храма(!) была богаделенка на 10-15 человек – разве плохо? Проблема одиноких стариков, ветеранов войны и бомжей была бы решена. Ну что, наши прихожанки не забежали бы в богадельню – помыть, покормить, сварить, укол сделать, по душам поговорить? Обязательно нашли бы свободный часок за послушание. А польза от такого общения была бы и старикам, которым есть что рассказать, и прихожанам, особенно молодёжи, которым пригодился бы их духовный и жизненный опыт. А ещё нужны молодёжные клубы, свои больнички, мастерские. Всё до революции было, всё отобрали – специально, чтобы разобщить. Мы сейчас только молиться вместе можем собраться, а потом – по домам, по клеткам, каждый сам по себе, к своему телевизору, своему столу... И пасхальная радость после молитвы в храме сводится к тому, чтобы поесть крашеных яиц да кусок кулича. Разве в этом смысл Воскресения Христова?! Для этого Спаситель принимал крестные муки?! Убивается пасхальный внутренний дух.

Ещё новое веяние – модные ныне великопостные концерты: мол, возрождение забытых исторических традиций. Какие концерты? Великий пост идёт! До революции даже театры закрывались по всей России. А уж монахам и белому священству тем более не до концертов было – в храмах, в монастырях Бога славили, а не на концертных подмостках. Великий пост в шоу превращают! Вот передо мною программка великопостных концертов, читаю: "Санкт-Петербургская филармония. Седмица первая Великого поста. Чтение Великого канона Андрея Критского. Стихи покаянные и духовные, богослужебные песнопения Великого поста. Регент – монахиня Иулиания (Денисова), Свято-Елисаветинский монастырь (Минск)". Да нешто Великий канон Андрея Критского со сцены Филармонии читать надо?! И это делает монахиня в понедельник Великого поста, вечером... И как после этого Пасху воспринимать серьёзно, а не как театральное действо? Далее читаем: "СПб Филармония. Седмица четвёртая Великого поста, Крестопоклонная... Солист – Игорь Бутман". А не в храме ли в это время верующий должен быть? И на всё это благословение священноначалия есть...

Помню, когда я был студентом Духовной академии, к нам приходили студенты Ленинградского университета – химики, физики, философы, говорили: "Что вы здесь делаете? Наука скоро изобретёт таблетки от веры, всех излечим. Из Церкви уберём в концертные залы музыку, традиции, обряды... Посадим людей в уютные кресла, будем им петь, в том числе и духовную музыку, и они будут аплодировать и деньги за это платить. Церкви опустеют". Так всё и происходит ныне, и делается многое нашими же руками. Будет так продолжаться – мы исчезнем как православный народ.

– Если бы Христос не воскрес, а просто оставил Своё учение... Неужели Его учение – светлое, живительное, доброе, любвеобильное – не нашло бы своих учеников, последователей?

– Если бы Христос не воскрес, не было бы и нашей веры. А учение... оно было бы одним из многих философских, нравственных или социальных движений. Какое-то время оно существовало бы наравне с социально-освободительными движениями – для евреев тех времён это был очень важный вопрос, – но недолго. "А как же Христова заповедь любви?" – спросите вы. – Прекрасная идея:

"Возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Мф.22,39). В советское время тоже об этом думали, вы не первая задаётесь этим вопросом. Был такой фильм, я помню, Черкасов там играет: "Всё остаётся людям". Священник спорит с коммунистом, который говорит, что вот, мол, мы отвергли Бога, отвергли вашего Христа, но построили ведь хорошее общество. На что священник отвечает, что без живительного света Бога какое-то время это всё, конечно, продержится, но потом зачахнет, как бы искусственно это ни подпитывали. И коммунист ответил, что единственное, чем вы нас покоряете, чем живёте и с чем нам трудно бороться – это ваша вера в вечную жизнь, в воскресение. Это то, чему нам нечего противопоставить. Что касается нравственного и морального, у нас с этим дела обстоят не хуже. Но когда вы говорите человеку: мол, если есть у тебя Пасха при жизни, ты и там будешь со Господом, – против этого никакая социальная, нравственная или философская система не могут бороться.

Христос Воскресе! Воистину Воскресе!