Почему Россия не смогла "переварить" большевизм?

Немцы осмыслили и осудили фашизм. Почему подобного не произошло с большевизмом в России? Продолжается ли вокруг нас Советский Союз? Своим видением с "Нескучным садом" поделились прот. Максим ПЕРВОЗВАНСКИЙ и прот. Георгий МИТРОФАНОВ

Немцы осудили фашизм, таким образом преодолев нацистское прошлое. Почему подобного не произошло с большевизмом в нашей стране? Почему нам не удалось его "переварить"? Закончился ли Советский Союз, или мы до сих пор продолжаем жить в той же самой системе, действующей по инерции? Эти вопросы мы задали протоиерею Максиму Первозванскому и профессору Санкт-Петербургской духовной академии, церковному историку отцу Георгию Митрофанову.

Главный редактор православного молодежного журнала "Наследник" протоиерей Максим ПЕРВОЗВАНСКИЙ: "Чем дольше мы будем вести эти разговоры, тем дольше будет продолжаться наше национальное унижение".

Сама постановка вопроса совершенно некорректна. Немцы осудили фашизм под мощнейшим внешним давлением. Германия проиграла Вторую мировую войну, и осуждение фашизма было условием капитуляции страны. Японцы, например, сдавались не так просто, и поэтому, несмотря на атомные бомбардировки, условием их капитуляции было неосуждение императора Хирохото, который был одним из инициаторов развязывания войны на Тихом океане и участия Японии во Второй мировой войне. Мы проиграли Третью мировую войну (она же "Холодная"), поэтому совершенно логично ставить вопрос об осуждении нашего прошлого в том или иной форме. И не случайно, что и вы задаете этот вопрос в канун девятого мая – дня празднования Великой Победы. Пересмотр старых побед, пересмотр истории – безусловно, важный момент как для победившей, так и для проигравшей стороны, поэтому каждый раз в районе девятого мая нам предлагается осудить свое прошлое или какую-то его часть. На самом деле, в прошлом практически каждого государства есть как светлые, так и темные стороны. Американцы, например, до сих пор не осудили ни атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, ни ковровые бомбардировки в Европе, которыми уничтожались целые города.

Нужно понимать, что осознание факта поражения в Третьей мировой – одно из важнейших условий нашего национального возрождения. До тех пор, пока мы не осознаем, что произошел не просто некий абстрактный "развал Советского Союза", а поражение в войне, возрождения не будет. Была холодная война, которая, безусловно, и у нас и на Западе воспринималась как третья мировая. И Советский союз ее проиграл. Проиграл вчистую. Результатом этого поражения, как и результатом поражения в любой большой войне, явилась потеря громадной части территории. Если вы посмотрите – где сейчас находятся на западе границы РФ, то увидите, что они практически в точности совпадают с границей оккупации Германией Росии в 1918 и в 1942 году. На протяжении ХХ века Россия теряла свои территории по одной и той же линии. Сколько миллионов человек мы потеряли и продолжаем терять – говорить не стоит. Сколько экономического благосостояния наше государство и наши люди потеряли – тоже можно не говорить. Всем известные системные кризисы в образовании, в экономике, в медицине – во всем, являются следствием нашего поражения в войне. И в очередной раз публично осуждать темные стороны своего прошлого перед мировой общественностью, и перед самими собой – значит продолжать загонять самих себя в ощущение ни к чему не пригодных и никому не нужных людей.

Когда нация считает, что должна осудить какую-то часть своего прошлого, это всегда является признаком ее слабости и поражения. Никто ни перед кем не должен ничего в своей истории осуждать. Процесс покаяния в той или иной странице своей истории – это на самом деле глубоко интимный процесс для нации. И я не думаю, что у нас этот процесс не идет, процесс переосмысления, раскаяния в конкретных деяниях тем, кому надо в них раскаиваться. Так что я не считаю, что нам нужно что-то перед кем-то громко публично осуждать в своей истории. Думаю, что чем дольше мы будем вести эти разговоры, тем дольше будет продолжаться наше национальное унижение. А унижение, безусловно, продолжается.

А переосмысливать те или иные страницы своей истории, безусловно, можно и нужно. Но конкретные страницы, в конкретные моменты. И делать это нужно спокойно и не торопясь. Ни в коем случае нельзя делать из этого каких-то шумных политических акций или демонстративных жестов. Еще в 60 годах в Америке половина заведений была только для белых. В автобусах были двери и сидения только для белых. США что, каким-то образов в этом публично каются? Нет, они просто поменяли политику в этом направлении. Они сказали, что именно это было неправильно и у них сейчас, пожалуйста, президент-афроамериканец.

Что касается Советского союза, то мы живем в России. Советский Союз был продолжением исторической России. Безусловно, с целым рядом извращений, с ломкой собственной истории и традиции. Но, к счастью, мы продолжаем жить в России, которая была до 1918 года, и которая никуда не девалась между 1918 и 1991 годом. И которая, к сожалению, никак не оправится по настоящему после 1991. Мы жили в России, живем в России, и, Бог даст, будем жить здесь же.

Профессор СПбДА, кандидат философских наук и магистр богословия протоиерей Георгий Митрофанов: "Уровень укорененности христианской культуры у немцев оказался выше".

Способность немцев нравственно преодолеть нацистское наследие связана с тем, что не только уровень общей культуры, но и уровень укорененности христианской культуры оказался у немцев выше, чем у нас. То есть мы так и не научились подходить с христианскими критериями ни к собственному прошлому, ни к собственному настоящему. В отличие от немцев. Может быть, свой вклад внесло поражение Германии во Второй мировой войне. Но мы ведь тоже прошли через поражение! Потому что, разгромив фашизм, который мог уничтожить Россию, мы не смогли разгромить коммунизм, который продолжал уничтожать ее. Потому я нас победителями считать не могу. Мы тоже потерпели поражение. Но – – не смогли извлечь из него соответствующих уроков. Видимо, коммунизм для нашей страны оказался более органичным и близким, чем нацизм для немцев. Почему? Видимо, мера нашей воцерковленности оказалась меньше. Христианские начала не так глубоко проникли в нашу духовно-историческую жизнь, как они проникли в немецкую. Поэтому и богоборческий коммунизм оказался для нас более приемлем, более близок, чем неоязыческий нацизм для немцев. Чтобы "переварить" большевизм нам, как я уже сказал, не хватает укорененности в христианской традиции. Очень часто в нашей церковной жизни христианскую веру подавляет православная идеология. Об опасности этого явления говорил отец Александр Шмеман, и это – – одна из главных опасностей современной России. Поэтому, например, у нас возможен православный сталинизм. Не существует в Германии католического нацизма. А православный сталинизм – – существует.

Я думаю, что мы живем на территории не постсоветской а построссийской России. Эпоха той России, которая существовала на протяжении многих веков – завершилась. Коммунистический период разорвал органичную связь нашей истории. И сейчас на наших глазах происходит рождение новой страны, в которой будут доминировать элементы советские и страны третьего мира, прикрытые внешними атрибутами московской Руси и, частично, Российской империи. На наших глазах рождается новая страна, в которой произошло смешение разных стилей, разных традиций Русской истории, но доминирующим, к сожалению, остается элемент советский.