Нуждающиеся

В Евангелии от Иоанна есть один эпизод. Выходя из Храма вместе с учениками, Иисус увидел человека, слепого от рождения. Апостолы, помня учение Моисея о болезни как наказании за грех, спросили Учителя:

– Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?

– Не согрешил ни он, ни родители его, – ответил Спаситель, – но это для того, чтобы на нем явились дела Божии.

Известно, что дорожная авария или пожар, случившийся в соседнем доме, всегда привлекает множество зевак. Возможно, вопрос, заданный учениками, имел что-то общее и с тем самым любопытством, которое и по сей день побуждает нас под видом участия приходить смотреть на несчастье ближнего. Но Христос не потакает этому любопытству. Он учит нас мыслить конструктивно и при виде всякого нестроения в мире спрашивать не "почему так случилось?", а "для чего это нужно?" Ответ на такой вопрос не уводит нас к осуждению или к бесплодному сожалению – он побуждает действовать.

Если посмотреть на нуждающихся под таким углом и задуматься, не "почему?", а "зачем они существуют в мире?", можно совершить одно маленькое, но очень важное открытие. Дело в том, что нуждающиеся выполняют особую функцию в божественном домостроительстве. Не будет преувеличением сказать, что они нужны нам не меньше, чем мы – им.

Для чего больному врач, понятно. Но для чего врачу больной? Вопрос представляется странным. Между тем любой настоящий врач, учитель или спасатель не найдет здесь ничего странного. Эти люди знают, что больные по-своему выручают врача, ученики – учителя, пострадавшие – спасателя.

Известный христианский миссионер Владимир Филимонович Марцинковский, читая лекцию о смысле жизни, описывал следующий случай.

В Париже некий богатый юноша, пресыщенный жизнью, решил покончить с собой. Вечером, когда стемнело, он подошел к набережной Сены с намерением броситься в воду. Снимая с себя пиджак, он случайно опустил руку в карман и нащупал там кошелек. "На что мне теперь деньги? – подумал самоубийца. – Надо бы отдать их какому-нибудь бедняку". Он пошел по улице, завернул в первый попавшийся двор и спустился в подвал. Его глазам открылась картина ужасной нужды: бледные, исхудалые дети копошились на грязном полу; больная мать с изнуренным лицом лежала на кровати. Молодой человек отдал ей все свои деньги. Радость солнечным лучом осветила душный подвал: помощь пришла! Будет хлеб, будут и дрова! Эта радость перебросилась и в сердце юноши. "Он не пошел к реке топить ни в чем не повинное тело..., но решил утопить свое эгоистическое "я" в море страданья людского..." Он вновь захотел жить – уже не для себя, а для других, "униженных и оскорбленных".

Известно, что всякое доброе дело питает душу, наполняет ее жизненной силой, делает устойчивой ко злу. Тайна божественного домостроительства, в частности, состоит в особой оптимизации: Господь одним благодеянием спасает сразу двоих. Всякое доброе дело – это веревка, брошенная с Неба: одним концом Бог вытаскивает из смертной расщелины нуждающегося, другим – благодетеля. Сразу двое, опираясь на нее, обретают силу быть. Не потому ли святые так любят молиться за весь мир и имеют привычку благодарить своих просителей за то, что те не побоялись прийти и не постеснялись попросить?

"Просите, и дано будет вам; ищите, и обрящите; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят". Эти слова Христа часто не встречают понимания. Мир, скорее, склонен исполнять "заповедь" булгаковского Воланда, сказанную Маргарите: "Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!" Гордость заставляет нас отказываться от благодеяний. Порой доходит до того, что старик или калека кончают жизнь самоубийством, только чтобы не обременять собою близких. Мы гораздо охотнее примеряем на себя образ благодетеля, нежели просителя. В результате злу даже не требуется применять разрушительную силу предательства – мир сам собой покрывается руинами прежней дружбы. В культуре уже cформулирована "житейская мудрость": не хочешь лишиться друга – не давай ему в долг, ибо, если твой друг не сможет отдать то, что занял, он тебя возненавидит.

Между тем, избежать удушающего приступа гордости и сохранить дружбу в данном случае совсем не трудно. Нужно всего лишь вспомнить о том, что проситель тоже делает благое дело, пациент в некотором роде способствует исцелению врача, пострадавший выручает спасателя, а ученики умудряют своего педагога.

Офицеры МЧС по опыту знают "золотое" правило поведения в критической ситуации: если ты попал в зону бедствия и хочешь выжить, не зацикливайся на себе – оглянись вокруг, отыщи человека, более беспомощного, чем ты, и сосредоточься на его спасении. Тогда и твои личные шансы на выживание резко увеличатся.

Ситуацию учителя лучше всего передает известный анекдот о выступлении "математички" на родительском собрании: "Ваши дети крайне бестолковы! Один раз объяснила теорему – не понимают. Второй раз объяснила – безрезультатно. Третий раз объяснила – уже и сама поняла, а они все никак". Здесь, как и в случае со спасателем, действует похожее правило: лучший способ что-то понять – попытаться объяснить это другому, менее искушенному в науках человеку.

Врач в стремлении помочь пациенту накапливает медицинские знания, которые когда-нибудь помогут и ему самому. Кроме того, каждый из них – учитель, спасатель и врач – может быть благодарен своим подопечным уже за то, что те своими нуждами сняли для него самый мучительный из "вечных" вопросов: зачем я живу?

Всемогущий Бог, конечно, не нуждается в помощниках, и мог бы творить Свои великие дела сам. Но Он позволяет и нам участвовать в Его благодеяниях – участвовать ради нас самих. Вот почему Господь иногда посылает к нам тех нуждающихся, которые приходят к Нему. Вот почему Он дает нам власть помогать им.

– Как ты думаешь, Луцилий, зачем нужен человеку друг? – спрашивал своего ученика римский философ Сенека.

– Это как посмотреть, учитель. Эпикур, например, говорит: "Чтобы было кому ухаживать за тобой в болезни, помогать в оковах и в нужде".

– Нет, мой юный Луцилий, не для этого! Друг нужен для того, чтобы тебе самому было за кем ухаживать в болезни, кого вызволять из-под вражеской стражи. Для чего приобретаю я друга? Чтобы было за кого умереть, за кем пойти в изгнанье, за чью жизнь бороться и отдать жизнь. Пусть мудрому никто, кроме него самого, не нужен, он все-таки желает иметь друга, хотя бы ради деятельной дружбы, чтобы не оставалась праздной столь великая добродетель.

Вывод из всего вышесказанного прост: тот, кто любит совершать дар, но противится его принимать, желает спасения себе, но отказывает в нем ближнему.