Церковь стала идеологической опорой власти в нынешнее неспокойное время. Главный спикер РПЦ Всеволод Чаплин даже призывает сзывать ополчение православных мирян против "оранжевой революции".
Мы встретились с главой Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества Московского патриархата, чтобы понять: каковы пределы и причины растущего влияния РПЦ.
– Отец Всеволод, одна из последних ваших идей: прихожане должны отдавать 10% доходов церкви . И тогда церковь будет готова не брать денег у государства?
– А церковь и сейчас финансово независима от государства в своих текущих расходах.
– Ну как же, Путин на предвыборной встрече с Патриархом сказал, что с 2008-го выделили 2,3 млрд руб. А на следующие три года дадут еще 3,5 млрд. Это мало?
– Эти деньги – в основном на восстановление памятников архитектуры. И это покрывает лишь малую часть расходов, которые вообще-то должно нести государство. Но речь о другом. Около трети граждан сейчас знают достаточно много о православии, регулярно ходят в церковь . Эти люди должны нести ответственность за свой храм, своего священника. Должна измениться психология советского человека, который воспринимает храм как место оказания бесплатных услуг.
– Вообще-то уже мало бесплатных услуг в храме осталось.
– Они в основном бесплатные. Но мы эту психологию поменяем. У церкви сейчас достаточно воли для того, чтобы изменить и общество. Вообще, когда говорят, что вера – интимное дело человека, это полный абсурд. Вера имеет такое же право влиять на политику и законы, как и нерелигиозное мировоззрение.
– Вы и влияете – вот обращения в храмах зачитывают против "агрессивного либерализма".
– Агрессивный либерализм существует. Но время диктата либерального подхода в политике прошло. Мы за то, чтобы он не был монопольным, не превращался в систему окриков и кампаний, которые пытаются вести.
"Государство слишком либерально"
– Как либерализм может быть монопольным, если государство, а заодно и церковь против него?
– Государство слишком либерально. Оно не может перегрызть пуповину, связывающую нынешнюю власть с 90-ми, которые являются антимиром. Пока еще власть слишком часто оглядывается на штамм, принесенный оттуда, но это, надеюсь, скоро исправится. Не может власть не дышать одним воздухом с большинством своего народа. Я не имею в виду московскую тусовку, гламурную и прикольную, а имею в виду простых людей.
– То есть те, кто выходит на митинги, кстати, не только в Москве – это не народ?
– Среди тех, кто ходит на митинги, немало людей, считающих себя лучше большинства народа. Но проблема интеллигенции: она не может добиться, чтобы ее установки были приняты людьми.
– Вы поддерживаете это навешивание ярлыков с разделением людей на "зажравшуюся интеллигенцию" и тех, кого она якобы называет "быдлом".
– Народ имеет прекрасную политическую интуицию, более верную, чем у московской тусовки. При этом я согласен со многими критическими лозунгами в адрес действующей власти.
– С какими?
– Отсутствие социальной справедливости, огромный разрыв между богатыми и бедными, наглость чиновников. И на мое имя, и Патриарху приходит масса жалоб, которые мы передаем в соответствующие органы и, как правило, получаем отписки.
Но проблема в том, что и нынешние лидеры оппозиции не предложили ничего, что бы меня, как гражданина и священника, заставило сказать: вот оно! Я ведь почти со всеми этими людьми знаком давно и встречался не раз. Единственный, с кем нет желания знакомиться – это Удальцов.
– Почему?
– Очевидно, что некая идея, некий план есть только у него. И это страшный план. Тот же, что в свое время, между 1905 и 1917 годами, был продавлен политической волей дедушки Ленина. Хотя такого рода революции рано или поздно пожирают своих отцов.
– Если "народ" не поддерживает идеи "московской тусовки", как может Удальцов совершить революцию?
– Социальные и межнациональные противоречия существуют, и надо менять систему, иначе Уцальцов или еще кто сыграет на них так же, как в 17-м году.
– А мы ведь отстраиваем монархию...
– Нужно постепенно отказываться от реверансов в пользу антимонархических моделей общества и честно признать, что Россия не может жить без сильной персонифицированной центральной власти, замкнутой на высший идеал. Независимо от того, разделяется он общественным мнением полностью или нет.
– Что за идеал?
– Есть неизменные ценности, данные Богом. И антиценности, которые им противоречат. Есть правда и есть ложь, и значительное количество людей придерживаются ложных убеждений.
"Законы Божий выше светских"
– Не встают ли все ваши взгляды между вами и прихожанами, которые могут прийти к вам в храм на исповедь и с Болотной, и с Чистых прудов? Может ли священник вступать в такой явный антагонизм с частью общества?
– Нет, не встают. Посмотрите, что говорили святые и наши иерархи в разные периоды, там была гражданская позиция всегда. Мы открыты для людей разных мировоззрений. При этом опять же мы говорим, что есть добро и зло, правда и ложь.
– У каждого своя правда, но, мне кажется, церковь должна стоять над этими спорами.
– Нет, правда одна, и церковь должна громко говорить, где ложь и где правда.
– В 90-е вы не позволяли себе говорить так однозначно.
– Тогда не было возможности, нас не показывали по телевизору, но это говорилось с максимальной публичностью. Сейчас просто стали говорить более определенно. И так теперь будет всегда.
– Вот эта пресловутая история с богохульством Pussy Riot – так их и не простим?
– Нет. Они не раскаялись.
– А вот есть уже много лет такая церковь Путина, где говорят, что икона Путина мироточит. Это не богохульство для РПЦ?
– Богохульство. Это религиозное мошенничество, также оскорбляющее чувства верующих, и неплохо было бы, чтобы та же власть разобралась, насколько здесь имеются преступные действия.
– К заявлению мусульманского адвоката про шариатские суды и "реки крови" в Москве вы тоже очень мягко отнеслись...
– Церковь всегда настаивала, что могут быть разные способы устройства общества, даже в пределах одного государства. В Российской империи действовали шариатские суды. Когда начинают звучать окрики, что у нас только светские законы – нет, уже нет! Есть группа граждан, для которых религиозные законы – христианские, мусульманские, иудейские – выше светских. И с этим надо смириться. Глупое государство постарается этого не замечать. А умное сделает так, чтобы люди, живущие по разным правилам, могли бы без проблем сосуществовать в рамках одной страны.
– Церковь все-таки с какой из этих групп общества?
– Церковь строит собственное общество.
– Отдельное или прямо в нашем?
– Церковь все общество старается выстроить по заповедям Христа и законам Небесного Царства. Это делается без принуждения, через убеждение, диалог. Но мы надеемся, что как можно больше людей станут уже здесь гражданами Царствия Небесного. И в России, и в мире.
Источник: Собеседник
