Протоиерей Максим Козлов: Чтобы узнать правду, нужно включать голову...

Истерия, развернутая в СМИ в связи с различными скандальными событиями, заставила вновь, как в старые недобрые времена, заговорить о нарастании агрессии к Церкви. "Прогрессивная общественность" недовольна, Интернет бурлит от количества антиправославного спама.

В чем причина подобного всплеска и к чему он может привести? Что стоит за разговорами о сращивании Церкви и государства? И почему православные не надевают белые ленточки? На все эти вопросы отвечает протоиерей Максим Козлов, настоятель храма во имя святой мученицы Татианы при МГУ, первый заместитель председателя Учебного комитета при Священном Синоде Русской Православной Церкви.

Соборность по вертикали

– Отец Максим, как бы вы могли охарактеризовать процессы, которые сейчас происходят в Церкви? Деление епархий и связанная с этим напряженность, критические статьи в светских СМИ, агрессия в Интернете... Что это – переходный этап, кризис? Кто-то даже говорит о начинающемся расколе...

– Главное, что я хотел бы подчеркнуть: в Церкви ничего существенно нового не происходит, в ней всегда была и есть некая внутренняя самотождественность. Это важно понять даже тем людям, которые к Церкви относятся как к обычному социальному институту, не принимая метафизические реалии ее бытия. Раскол в Церкви бывает тогда, когда какой-либо ее частью эта самотождественность подвергается сомнению. Так было в XVII столетии, когда перемены, привнесенные приснопамятным патриархом Никоном, не были восприняты частью церковного народа и духовенства. Сейчас ничего подобного не происходит. Речь идет просто о работе в тех направлениях, которые в силу различных причин были недостаточно продвинуты в первые два десятилетия церковной свободы.

– Что это за направления?

– Первое связано с управляемостью Церкви и созданием большего единства на уровне епископата. Для этого сегодня предпринимаются очень серьезные усилия. Например, был создан Высший церковный совет, объединяющий руководителей главных Синодальных учреждений, по сути – общецерковное правительство. Также можно вспомнить об умножении числа епархий – реформе, действительно беспрецедентной в Русской Церкви. Епископ, лицо в России исторически достаточно удаленное от духовенства и мирян, во многих епархиях уже приближен и к тем, и к другим на порядок. Сами епархии стали граничить не со всей областью, как это было раньше, а с ее районами. И получается, что епископ в такой ситуации – это не "президент республики", а "начальник района". Выстраиваются совсем другие отношения на месте, но при сохранении общецерковной вертикали.

– Выстраивание вертикали – это нам знакомо. Значит, в Церкви идут те же процессы, что и в государстве?

– Если бы речь шла только об одной вертикали, то можно было бы говорить о параллельности процессов. Но в Церкви также идет и очень интенсивная работа по созданию институтов соборности, которые бы давали людям возможность доносить свое мнение и предлагать варианты решений самых разных проблем. Это наиболее отчетливо выражено в недавно созданном Межсоборном присутствии, которое охватывает основные области церковной жизни уже не на уровне управления, а просто в форме народного волеизъявления.

Мерседесы с ободками

– При объяснении все встает на свои места. Но сегодня большинство россиян узнают о Церкви из скандальных новостей, сквозь призму известий о часах, квартире Патриарха, о выступлении Pussi Riot... В подобных медийных эпизодах людям бывает трудно разобраться и понять, что в этом потоке правда, а что ложь...

– Я глубоко убежден, что за большинством подобного рода эпизодов, вбрасываемых в масс-медиа и активно обсуждаемых, стоит вовсе не желание исправления церковной жизни и тем более не желание рассказать о ней правду, ибо правда значительно многообразнее и многостороннее. Многие представители господствующего ныне секулярного общества испытывают внутреннюю потребность прежде всего себе самим и миру доказать: я не в Церкви не потому, что не согласен с Новым Заветом и со всем тем, что возвещает Христос, с заповедями, самоограничением, необходимостью нравственного контроля; я не принимаю Церковь, потому что у Патриарха часы дорогие, потому что кощунницы из Pussi Riot сидят в тюрьме, а не выступают на всех каналах телевидения с рассказом о том, как попы на черных мерседесах с золотыми ободками ездят... То есть люди ищут оправдания своему нежеланию идти за Христом и успешно их находят...

Само появление Церкви на общественно-политической арене сегодня значительно более активное, чем это было пять лет назад. И это наряду с симпатией вызывает антипатию и отталкивание. Исторически так сложилось, и не только в нашей стране, что именно радикальное либеральное меньшинство формирует сегодня общественное сознание. В их руках находятся механизмы общественного влияния и контроля: от университетской кафедры до кнопок телевидения. Я не сторонник теории заговора, но тенденция налицо. Секулярный гуманизм, который исповедуют эти люди, совершенно чужд христианству, поэтому расширение влияния Церкви они стараются как минимум затормозить, в том числе с помощью вот таких медийных манипуляций.

– Но ведь Церковь тоже может как-то отвечать на эти вызовы. Что мешает выйти к тому же микрофону и объяснить, кто здесь на самом деле прав, а кто виноват?

– У нас, я думаю, тоже были ошибки в освещении тех или иных конфликтных ситуаций. Слишком много людей не совсем ответственных высказывались по теме. Могла создаться иллюзия того, что есть разделение по этому поводу и в самой Церкви. Но правда состоит в том, что люди, в свое время говорившие, что не нужно ходить к Поясу Пресвятой Богородицы, а потом желавшие извиняться перед молодыми женщинами из Pussi Riot, ничего собой в Церкви не представляют. Однако по странному стечению обстоятельств именно они получали возможность регулярных высказываний в СМИ. Даже некоторые популярные церковные ресурсы стали мигрировать в сторону заигрывания с политической оппозицией. Не всегда были идеальными высказывания официальных церковных спикеров и вне контекста часто давали повод для шуток, разговоров о мракобесии и крайней "узости подходов". Но существование Церкви в медиа-пространстве – это область, в которой мы только учимся, только приобретаем некоторый навык путем проб и ошибок. В этом смысле я надеюсь, что месяцы активной антицерковной кампании в СМИ дали нам необходимый опыт и дальше мы будем крепче держать удар.

– Сильно ли эта кампания, на ваш взгляд, повредила мнению о Церкви в глазах большинства?

– На мой взгляд, результат получился противоположным. Не буду говорить обо всей стране, но в Москве этим Великим постом было столько людей, сколько не было уже много лет. И особенно на Страстной неделе и в Пасху. Наши оппоненты не понимают, что своими нападками не только не отталкивают людей от Церкви, но, наоборот, привлекают к ней внимание. Парадоксально, но душа человека, задумывающегося о Церкви пусть и в результате провокации, Богом зачастую обращается к самому главному.

Так кто кого выгуливает?

– Сегодня часто можно услышать, что Церковь является служанкой государства, особенно в свете последних политических событий...

– Иерархи Церкви в своих официальных заявлениях не раз повторяли: мы против огосударствления, мы считаем опыт Синодального периода, мягко говоря, неположительным даже в условиях православной монархии, что уж говорить о нынешних реалиях... Но нам все равно отвечают: нет, вы хотите слияния с государством. Люди просто не видят, что есть огромный комплекс проблем, которых наверняка не было бы, будь у нас пресловутое слияние. У нас не решен вопрос полноценного присутствия Церкви в Вооруженных Силах и преподавания религиозных дисциплин в средней школе. Высшая аттестационная комиссия не признает теологию дисциплиной, по которой можно защищать диссертации. Дипломы наших духовных школ – всего лишь внутренний документ, который не имеет никакого значения для государства. Да, какие-то стороны упорядочены: в том или ином объеме осуществлена реституция церковной собственности, есть возможность действовать в рамках налогового благоприятствования – тоже весьма относительного. Но мы не можем, например, выйти в средства массовой информации, нас нет на общенациональных каналах, за исключением парочки передач, идущих далеко не в прайм-тайм. И в этом тоже заключается парадокс: Церковь как самая массовая общественная организация, даже если не брать в расчет ее онтологическую сущность, не имеет возможности полноценного обращения к согражданам. Поэтому о каком сращивании можно вести речь? Сегодня, когда говорят о слиянии Церкви с государством, чаще всего имеют в виду неслияние церковных людей с оппозицией, негуляние по бульварам и ненадевание белых ленточек. В этом видят выражение приспособленчества. Но я глубоко убежден: мир и порядок в нашей стране – это не то, что выгуливается на площадях и высиживается в голодовках. Тем более, не дай нам Бог, чтобы этот порядок определялся теми, кто устроение социума мыслит по аналогии с "Домом-2"...

– Может ли Церковь объединить две противоборствующие стороны, примирить власть и оппозицию?

– Церковь по природе своей – сила объединяющая. Она с теми, кто созидает, а не с теми, кто протестует. Это отнюдь не означает равнодушия к грубому попранию человеческих прав. Вспомните, как в свое время протоиерей Димитрий Смирнов предельно жестко высказался об известном эпизоде с казанскими полицейскими, обвиненными в издевательствах над заключенными. Так что говорить, что Церковь пассивна, нельзя. И то, что большинство мирян и духовенства так же, как и большинство нашего народа, поддержали стабильность в России, говорит вовсе не о пассивности, а о нежелании вновь жить в тяжелую эпоху перемен. Это может кому-то не нравиться, но это сознательный выбор людей, с которым необходимо считаться.

– Вы говорили о манипуляции общественным сознанием. Как простой человек, у которого в доме работает телевизор и радио и не всегда Интернет, может узнать правду?

– Путь тут один – думать и не принимать на веру готовые эмоциональные слоганы. Обращаться не к тем, кто громче всех кричит и у кого зазывнее фотография, а к тем, кто даст возможность опереться на первоисточник. Нельзя стать христианином и вынести внятное суждение о Церкви, не прочитав Евангелия. Нельзя понять, чем Православие отличается от западного христианства, не ознакомившись с азами того и другого, просто сказав, что мне орган нравится, а стоять в храме – нет. Так и здесь – чтобы вынести какое-то суждение о том, что говорят церковные люди, надо дать себе труд изучить их слова. Нажмите две кнопки в Интернете, послушайте церковное радио, а дальше уже самостоятельно делайте выводы. Я вовсе не призываю считать наших спикеров, иерархов и даже Предстоятеля безошибочными в суждениях, но, чтобы не оказаться в числе тех, кто идет за кукловодом, сладко играющим на дудочке, нужно включать голову. Это вообще по жизни полезно...