Кто такие Иезуиты?

31 июля 1556 года – годовщина смерти Игантия Лойолы, человека, основавшего Иезуитский орден. Кто такие Иезуиты? Какое отношение их орден имел к рыцарям и почему Иезуиты были хорошими миссионерами? Об этом заметка публициста и историка Андрея Зайцева.

С самого начала своего существования Игнатий Лойола создавал сообщество людей, не похожих на традиционное монашество. В молодости Игнатий был рыцарем, вел весьма свободную жизнь, был ранен, и в результате неудачного лечения прихрамывал. Болезнь и невозможность оставаться воином вызвали в его душе серьезный жизненный кризис, и "Общество Иисуса" Игнатий построил по военному образцу: во главе иезуитов стоял генерал, подчиняющийся лишь Папе, иезуит должен был беспрекословно подчиняться старшим. Игнатий Лойола приводит знаменитый образ трупа, как символ абсолютного послушания. Подчиненный должен повиноваться старшему, "как труп, который можно переворачивать во всех направлениях, как палка, которая повинуется всякому движению, как шар из воска, который можно видоизменять и растягивать во всех направлениях; как маленькое распятие, которое можно поднимать и которым можно двигать как угодно". Иезуитам слишком часто ставили в вину этот гимн абсолютному послушанию, но в этой части своих размышлений Лойола абсолютно традиционен: образ трупа и воска по отношению к монашеству использовали египетские отшельники на Востоке и, например, святой Франциск Ассизский на Западе. Новаторство иезуитов проявлялось в том, для чего они использовали своих членов.

Прежде всего, иезуитам удалось во многих странах осуществить Контрреформацию, то есть вернуть часть протестантов в лоно Католической Церкви. Это стало возможным, благодаря умению учеников Игнатия налаживать связи при дворах европейских государств и преподаванию. Будущих иезуитов специально обучали хорошим манерам и особой разновидности пастырской снисходительности. Под видом студентов, торговцев или священников они проникали в нужное место и постепенно завоевывали популярность как у народа, так и у знати. Даже европейские монархи с большой охотой делали иезуитов своими духовниками. Причиной этого была отточенная казуистика "Ордена Иисуса". С помощью нескольких приемов они могли объявить простительным практически любой грех. Воровать, конечно, нехорошо, но если слуга делает больше, чем должен, то он может "вознаградить" себя за счет хозяина. Убийство – несомненный грех, но человек может оправдаться на суде с помощью "тайной оговорки". Допустим, я убил кого-то, защищаясь, тогда на вопрос судьи "Убил ли я NN", мне можно смело отвечать: "Не убивал", подразумевая под этим, что я не нападал на жертву. Последняя часть моего высказывания и будет той самой "тайной оговоркой". Богатому человеку жить еще проще. Если какой-нибудь мерзавец соблазнил девушку, обещая на ней жениться, то на нем нет никакого греха, поскольку крестьянка изначально должна была понимать, что дворянин на ней не женится.

Эта техника построения исповеди в буквальном смысле слова превращала отцов-иезуитов в завсегдатаев королевских дворов и городских соборов, однако ученики Игнатия Лойолы сделали и полезные вещи своими ухищрениями – они популяризировали на Западе практику частной исповеди.

Точно также обстоит дело и с иезуитским образованием. По всей Европе, а также на других континентах дети учились у отцов иезуитов бесплатно (средства на преподавание выделял орден). Их превосходно кормили, не перегружали уроками (не более 5 часов в день), придумывали для них спортивные игры, почти не били, так что многие люди считали за счастье отдать свое чадо иезуитам. Всего через несколько месяцев мальчик порадует отца превосходной латынью, а мать – прекрасными манерами и умением держать себя за столом. Но при этом в школах процветало ябедничество. Например, ученик, говоривший в школе на родном языке, а не латыни, может избавиться от наказания, если назовет имена других учеников, делавших то же самое. У каждого ученика был специальный опекун, рассказывающий начальству о его проступках. Само преподавание в школах велось по причудливому сочетанию средневековых и гуманистических методов: изучали труды Фомы Аквинского, но при этом была система жесткой конкуренции между учениками, которой могли бы позавидовать даже современные учителя.

Эта двойственность сопровождала иезуитов во все века их существования. Многие иезуиты были прекрасными миссионерами и мучениками за веру: от Японии до Канады они подвергали свою жизнь опасности, пересекали непроходимые реки на маленьких лодках, переводили христианские молитвы на разные языки, а иногда и создавали эти языки, проповедовали даже тогда, когда им отсекали руки и ноги и снимали скальп. Однако миссии чаще всего были массовыми и формальными: кое-как переведя Символ веры, часто не выучив язык аборигенов, иезуит крестил людей сотнями и тысячами, создавая новые общины. Это были группы язычников, для которых христианство было лишь очень тонким наносным слоем, и с уходом миссионера часто умирала и община. Иезуиты защищали рабов и индейцев от совсем уж жестокой эксплуатации, но при этом сами охотно пользовались трудами рабов и не выступали против этого института, как такового.

Противоречия, сопровождавшие иезуитов, были связаны с самой идеей этого ордена: монашеский орден, в котором можно не носить иноческих одежд, проповедники, с большей охотой занимающиеся политикой и интригами, чем обращением в христианство, нестяжатели, дававшие ссуды под 25 или даже 100 процентов. Иезуиты действительно стали военным орденом, рыцарями Папы, но от своих прототипов они унаследовали все добродетели и пороки средневекового рыцарства. Подобно крестоносцам, они отправлялись в опасные путешествия, жили среди бедняков и устраивали новые поселения для коренного населения, подобно воинам готовы были защищать честь Церкви и Папы до последнего вздоха, приспосабливаться к разным культурам (иезуит, проповедовавший в Индии превратился в местного жреца, носил их одежды, и создам причудливую смесь христианства с индуизмом, сумел наполнить языческие обряды христианским содержанием). Однако мораль иезуитов также было сословной и средневековой – ради достижения целей ордена, они могли давать ложные клятвы, пользоваться тайными доносами и обманывать тех, кто не принадлежал к "Обществу Иисуса". Среди учеников Игнатия Лойолы было много людей, ведших жизнь скорее рыцаря, чем монаха: они были желанными гостями в салонах, любили деньги, вкусную еду и вино, могли направить стрелы своей казуистики и против ордена. Сперва человек, становившийся иезуитом, должен был сразу отдавать "Обществу Иисуса" свое имущество, затем этот срок отложили на 4 года. Находилось много людей, формально передавших имущество беднякам, но фактически управлявшим им через подставных лиц. Точно также обстояло дело и с обетом послушания: формально генерал иезуитов пользовался почти неограниченной властью и был ответственен лишь перед Папой. Но на практике все зависело отличности генерала. Если он был слабым или мягким человеком, то его за спиной орденом управляли совершенно другие люди, а преемник Игнатия Лойолы становился лишь номинальной представительской фигурой. Число подобных примеров можно умножать до бесконечности, но понятно, что затея Игнатия Лойолы, умершего 31 июля 1556 года, создать особый орден рыцарей-монахов была одной из самых авантюрных в истории Католической Церкви, а его детище почти сразу после его кончины зажило самостоятельной жизнью.