И ты полюбишь меня, как миленькая

Один герой французской книги, когда возлюбленная предпочла ему другого, пошел и застрелился прямо у нее под дверью, за которой она укрылась со счастливым соперником. И пуля вынесла ему кусок черепа, оставив рану в виде карты Африки. И эта картина так впечатлила несчастную возлюбленную, что она уже никогда не могла быть счастлива с другим. Название книги я сейчас, спустя 28 лет, не могу вспомнить (хотя автора смутно предполагаю), но рана в виде карты Африки долго мучила меня кошмаром, как ту возлюбленную, да и сейчас первым делом приходит на ум, когда задумываешься о несчастной любви.

Вторым делом – выстрел Карандышева: "Так не доставайся ж ты никому!" – и нож Алеко: "Умри ж и ты!"

В общем, все умерли.

В фильмах и книгах герои от несчастной любви десятками и сотнями сходят с ума, вешаются, травятся, топятся или убивают возлюбленных. Так что уже в юности ты понимаешь: несчастная любовь решительно несовместима с жизнью. И когда она на тебя обрушивается в первый раз, кажется, что и в самом деле несовместима: похоже, только ощущение своей непоправимой вины может породить душевную боль такой остроты, или, может быть, смерть близкого человека. Если сравнивать с физической – ну, не знаю: печеночная колика подойдет? Или роды? Боль так скручивает тебя, что ни дышать, ни думать: ты целиком превращаешься в боль, и все мысли уже только о том, как прекратить эту пытку.

Это ведь в самом деле боль утраты: в безответной любви ты теряешь свою мечту о счастье, надежду на него, ощущение близости. Особенно страшно, когда это не юношеская безответная влюбленность, а взрослый уход, разрыв, развод после многолетних отношений. Это в самом деле смерть, и даже не маленькая смерть: ты хоронишь добрую половину себя, закрываешь дверь за ушедшим в прошлое этапом жизни

И переживаешь несчастную любовь так, как переживаешь всякую утрату: через горевание. Через шок, через гнев, отрицание, чувство вины. Но если не застрять в них, не бежать под дверь возлюбленной с пистолетом, не рыться в смс-ках любимого в поисках улик, – придешь, наконец, к чему-то новому: умиротворению, успокоению, к самодостаточности и новым ориентирам.

Тогда, может быть, поймешь и ответишь себе, где же граница между любовью и зависимостью, во что обычно упирается всякий разговор о зависимости. А вот она: не требовать ничего взамен, не ожидать ответа, не мечтать о взаимности, не придумывать – за другого – свое будущее с его участием; жить не его жизнью, а своей, уважая его право на самостоятельный выбор. Не принуждать, не насиловать, не шантажировать, не брать на жалость. Жить и продолжать любить – как Пушкин заповедал – безмолвно, безнадежно, искренно и нежно. "Как дай вам Бог любимой быть другим" – это формула любви без зависимости.

Некоторые психологи утверждают: в юности у человека обязательно должна случиться любовь, и она обязательно должна быть несчастной: это завершает формирование души и выводит из щенячьей юности с ее безудержным "хочу" во взрослую жизнь. Взрослый человек, не переживший несчастной любви, так же безобразен, как ребенок, ни в чем не знающий отказа, не понимающий слова "нет" и с визгом, топотом и киданиями на пол доказывающий мирозданию, что оно обязано выдать ему конфету, не то щас получит. "Не фрустрированных" детей нигде не любят, говорил этолог Конрад Лоренц.

Ребенок грозит маме истерикой и бьется головой о пол; у взрослого те же приемы, разве что арсенал богаче и последствия страшней. Уметь любить без взаимности – это очень взрослое умение. Понимание, что не будет так, как хочешь, что не твоя воля правит в этом мире, а Господня, – это взрослое понимание.

Несчастная любовь – твердое "нет" в ответ на наше "хочу"; чужая свобода, которая ограничивает нашу. Твердое "нет" еще и не все понимают. То чужой муж обрывает все офисные телефоны и караулит на вахте ушедшую от него жену. То молодой человек устраивает знакомой барышне домашний арест и перлюстрацию почты и телефона: не дай Бог куда-нибудь одна пойдет и на кого-нибудь заглядится. То иная барышня караулит любимого на всех путях его, даром что любимый от нее уже шарахается. "Тебя излупят плетками, и ты полюбишь меня, как миленькая", сказал один несносный принц в старом советском кино.

Несчастная любовь – это горькое лекарство, отрезвляющая пилюля: не все будет так, как тебе хочется.

Пройти, пролезть через это узкое место, переждать темноту, перемучиться – потом станет легче.

Дни мчались; в воздухе нагретом

Уж разрешалася зима;

И он не сделался поэтом,

Не умер, не сошел с ума.

Весна живит его: впервые

Свои покои запертые,

Где зимовал он, как сурок,

Двойные окны, камелек

Он ясным утром оставляет...

И кто не сделается поэтом, не умрет и не сойдет с ума, тот доживет до весны, освободится от боли и сможет жить дальше.

А любовь никуда не денется – так и будет ныть, как старая рана. Как привычное "жало в плоть", данное Апостолу Павлу, "чтобы не превозносился". Как цветаевская "боль, знакомая, как глазам – ладонь, как губам – имя собственного ребенка".

Кому дана несчастная любовь, кому неизлечимая болезнь, кому утрата; у каждого свое жало в плоти, свой крест по силам. Несчастная любовь – еще лучший из них, счастливый на самом деле: все живы-здоровы, только не все выходит, как хочется.