На Западе акция "Pussy Riot" была бы однозначно расценена как преступление

Накануне участницы группы "Pussy Riot" выступили в Хамовническом суде с последним словом. Вердикт по делу будет объявлен 17 августа. О том, как восприняли процесс зарубежные СМИ, и как бы отреагировали на выходку участниц группы на Западе, в интервью "Интерфакс-Религия" рассказал Массимо Интровинье, итальянский социолог-религиовед, пользующийся международной известностью. В 2011 году он был представителем председателя ОБСЕ по борьбе с расизмом, ксенофобией и дискриминацией в отношении христиан и представителей иных религий.

– Доктор Интровинье, как бы Вы оценили реакцию западных СМИ на дело "Pussy Riot"?

– Несмотря на то, что я не в курсе всех подробностей дела, меня поражает, насколько искаженный образ Русской православной церкви (возможно, складывающийся вследствие "копипаста" отдельных русских источников) преподносится в западных СМИ. В них Церковь предстает фанатичной средневековой организацией, заинтересованной лишь в том, чтобы сохранить свою власть. Этот образ в корне неверен, поскольку не принимает во внимание усилия, прилагаемые Московским патриархатом для урегулирования конфликтов и содействия диалогу как на внутригосударственном, так и на международном уровне. Вклад Русской православной церкви в развитие общественного межрелигиозного диалога широко признан. Таким образом, портрет Церкви, который мы видим в различных СМИ на Западе, – попросту ложный.

– Как бы на Западе отреагировали на акцию, подобную той, что устроили участницы группы?

– Если предположить, что прочитанное мной об этом деле достоверно и что вышеупомянутая панк-группа действительно проникла в кафедральный храм в Москве и исполнила песню с нецензурными выражениями в адрес Церкви, патриарха и религии, а не только в адрес российских политических деятелей, как неверно указали некоторые западные СМИ, то этот поступок был бы однозначно расценен как преступление, в соответствии с законодательством любой западной страны.

Свобода самовыражения не включает в себя право проникнуть в собор и выкрикивать оскорбления в адрес религии, равно как не предполагает право ворваться в синагогу и оскорблять иудаизм, либо в мечеть и оскорблять ислам, или даже в ресторан и произносить бранные слова по отношению к хозяину заведения и посетителям. Опять-таки, если в песне действительно были использованы бранные слова, это было бы нарушением законодательства в США и Европе.

– А как насчет аргумента, что свобода самовыражения должна восторжествовать?

– Свобода самовыражения – очень важное право. Я понимаю озабоченность по этому поводу. Однако в определенных кругах существует ошибочная идея, что свобода самовыражения не должна иметь пределов. Конечно, свобода самовыражения имеет ограничения. Если бы кто-то оскорбился отношением певицы Мадонны к религии и в отместку исполнил бы песню, где прозрачно намекнул бы, что она педофилка, то Мадонна правомерно обратилась бы в суд, справедливо выступив против подобных ложных обвинений. Она бы отказалась признать, что обвинение ее в педофилии или попросту оскорбления в ее адрес, – это нечто вроде шутки, проявление свободы самовыражения.

Вместе с тем, наблюдается любопытный феномен. То, что кажется очевидным, когда дело касается поп-звезд, других публичных фигур или даже других религий, вдруг становится менее очевидным, когда объектом оскорблений становятся христианство и его институты. Они воспринимаются как "законная добыча", и любое мыслимое оскорбление и провокация против христианства или Церкви считается правомерной демонстрацией свободы самовыражения. Мы уже сталкивались с аналогичными случаями на Западе, когда в суде слушались дела по поводу так называемых произведений искусства, оскорблявших Церковь, папу Римского или даже Иисуса Христа. Все это является частью нарастающей христианофобии.

– Вы разделяете мнение, что это "всего лишь девушки", к которым следует отнестись со снисхождением?

– Мне кажется, важно провести черту. Это можно сделать в два шага. Первый шаг – признать, что у христиан есть право защищать сакральность своих мест отправления культа, и что распевание в кафедральном храме песен с оскорблениями и матерной лексикой – это, с объективной точки зрения, преступление. Когда же мы согласимся с этим основополагающим принципом, то, возможно, сможем проявить снисхождение при оценке личной ответственности. Возможно, эти девушки сами по себе жертвы более широкой культуры богохульства и провокации. Вместе с тем, эти два шага должны следовать один за другим, именно в такой последовательности. Восхвалять сам поступок и представлять девушек героями, а Церковь – злодеем, во всей этой истории было бы неправильным. Подобный подход может казаться очень либеральным, но, в конечном счете, приносит права христиан в жертву моде и политкорректности.