Дело Pussy раскололо общество. Осколкам придется как-то жить вместе

Дело Pussy Riot оказалось для России неожиданно принципиальным. Возможно, стране нужен был повод разобраться с собственным сознанием. И как бы ни закончился судебный процесс, отпустят на свободу Надежду Толоконникову с подругами или осудят, – проблемы, вскрытые за это время, ни тот, ни другой исход не разрешит.

Картина мира, которую в течение довольно долгого времени формировало аналитико-медийное сообщество, рассыпалась и уже вряд ли снова станет цельной.

Выяснилось, что разные люди в России по-разному понимают категории добра и зла, словно живут на разных планетах. Это, пожалуй, и есть главная проблема – как для власти, так и для граждан. Потому что мы привыкли к монолитному и единому обществу – так воспитывали, так учили, и так долго получалось. Теперь оказалось, что ничего подобного: нет никакой единой России, нет единого ментального пространства...

Где наше место?

Владимир Путин, отвечая на вопрос о своем отношении к Pussy Riot, сделал это максимально неопределенно. А что ему оставалось? Ведь он президент всех россиян. А россияне относятся к этому очень по-разному, и любое решение суда вызовет недовольство либо у одних, либо у других. Тут даже компромисс не поможет, напротив, только усугубит дело, потому что срединный путь никак не примирит обе крайности.

А в нашей стране сейчас все происходит только по краям – какая-то неизменно центробежная сила словно выносит граждан из стабильного, уютного, определяющего бытовую и социальную рутину центра.

Президент сказал только, что "ничего хорошего в этом нет" – и не назвал действия Pussy преступлением или, напротив, этической неловкостью (что привело бы к какой-то определенности). Но при этом отметил, что их не надо судить строго. То есть судить все-таки надо? Но не строго. Или не судить – такое толкование этих слов русский язык тоже дозволяет. Неясно...

Путин не стал определять их поступок как политический протест или как художественную акцию, а сосредоточился на том, что девушки оскорбили чувства верующих. При этом президент повторил аргументацию многих противников "пуссей" по поводу синагог и мечетей. Но с поправкой: синагогу он перенес в Израиль, а мечеть на мусульманский Кавказ – то есть туда, где фанатизм выше толерантности. Тем самым, однако, Путин – вольно или невольно – указал на место нашей родины среди стран, где религиозность ценится как минимум не меньше светских порядков.

При этом никак нельзя сказать, что Россия является страной победившего православного фундаментализма. Такова она только в мечтах автора "Манифеста просвещенного консерватизма" Никиты Михалкова, но тот известен своим умением выдавать желаемое за действительное.

Текстовая трансляция предварительного слушания – на портале судебно-правовой информации РАПСИ >>

30 июля в газете "Культура" было опубликовано его интервью, где режиссер, предвосхитив события, интерпретировал позицию власти в свою пользу. "У меня вызывает уважение власть, которая не повелась на крики, не уступила, не позволила какой-то небольшой кучке сказать: "Смотрите, мы победили!" Они ведь другого не скажут. Даже если этих девиц на руках из тюрьмы вынесут, для их защитников нынешняя власть всегда будет плохой. Потому что они хотят своей власти. Я буду очень разочарован, если в результате визга и воя объявят: мол, президент, приняв во внимание, решил все-таки... Это будет неправильно. Это будет предательством интересов огромного количества людей".

Михалков в этом случае как раз давит и на власть, и на суд, угрожая недовольством "огромного количества". Насчет огромного – это он преувеличивает, "огромному" количеству до всего этого дела нет вообще. Но, тем не менее, есть такие люди, и их немало, для которых мягкая позиция власти по отношению к "кощунницам" обернется большой обидой.

Популярная певица Елена Ваенга тоже ведь не случайно высказалась в своем блоге с ошарашивающей непосредственностью: "А вы знаете почему эти козы не пошли в мечеть или синагогу? Особенно в мечеть...Да потому что если бы они туда влезли, то до суда не "дошли". Им бы братья мусульмане враз показали "христианское прощение". Ваенга вряд ли бы это написала, не чувствуй среди своих друзей и знакомых явной поддержки: в ее круге так и думают.

Конечно, в той самой аналитико-медийной общественности, что еще недавно формировала повестку дня, Ваенге немедленно устроили обструкцию. И за неграмотность, и за позицию, и за выражения... Да, живи она в европейской стране, ей бы действительно не поздоровилось. Но только наша страна – как выясняется – другая.

Читая в "Фейсбуке" записи обычных граждан из числа сравнительно недавно ставших православными, можно заметить, что их не столько уязвляет сам "панк-молебен", сколько то, что та часть общества, которую принято считать прогрессивной, не считает их, этих граждан, оскорбленными.

"Большинство из вас даже не понимают, чего такого ужасного сделали девчонки. Ну станцевали перед алтарем! Ну и ладно! Ок! А если кто-то станцует на могиле ваших близких людей? Вы, конечно же, их обязательно простите! Я не сомневаюсь! Сразу, как только узнаете эту новость! Вы же лучше этих православных! Так вот, для верующего человека танец на амвоне – это еще хуже танца на могиле родного человека".

Такая аргументация вряд ли способна убедить тех, кто считает акцию Pussy Riot художественным жестом, выражением политического протеста или даже просто глупостью... Сам образ осквернения могилы – он ведь тоже из разряда архаических. Но спорить по существу с эмоциональным протестом, замешенном на иррациональном страхе сакрального (или того, что эти люди считают сакральным), невозможно и бесполезно.

Страсти вокруг суда над Толоконниковой и двумя другими участницами "панк-молебна" как будто параллельно происходят на разных планетах. На одной планете высмеивают мрак средневековья и оперируют системой либеральных ценностей, на другой – используют забытую уже старую советскую или еще более древнюю посконно-патриархальную лексику. Кажется, что раскол непреодолим.

Все казалось бы не таким безнадежным, если бы в защиту Pussy (вне зависимости от того, как относиться к самой акции) выступали либералы, атеисты, сторонники свободы совести и свободы слова, правозащитники, адвокаты, современные художники, писатели и артисты, модернизаторы и новаторы, западники и экуменисты. А за жесткое наказание для "кощунниц" – патриоты, консерваторы, фундаменталисты, сторонники особого российского пути, приверженцы традиций, властной вертикали, крепкого патриархально ориентированного государства... Это была бы обычная борьба стратегий, для которой в цивилизованном обществе выработано множество форм и правил.

Но в нашем случае речь идет не о взглядах или партийных пристрастиях. Речь о фундаментальных основах – о миропонимании и базовых эмоциях. Оскорбленные "панк-молебном" верующие видят мир иначе, их сознание не включает в себя те ценности и те категории, которые отстаивают и в которых рассуждают защитники панк-группы.

Некоторым кажется, что выступления писателей-"патриотов" или православных публицистов, или тех же эстрадных звезд – это чей-то идеологический заказ, или глупая случайность... Но в том-то и дело, что настроения такого рода давно существуют, но их предпочитали не замечать.

Гражданская война эмоциональных состояний

Для тех, кто слушал нашу попсу или шансон, кто читал убойные детективы в мягких обложках, интервью со звездами в массовых журналах и региональные выпуски многотиражных желтых газет или смотрел популярные шоу и сериалы по федеральным каналам, ничего нового тут нет.

Пока одна (не самая большая, прямо скажем) часть общества обсуждала в не тиражных, но престижных СМИ демократические ценности и экономические реформы, в недрах страны многие учителя и врачи, продавцы и инженеры, пенсионеры и студенты, домохозяйки и бизнесвумен, шоферы-дальнобойщики и таксисты-бомбилы, строители и официанты строили собственное мировоззрение. Возможно, дикое, на взгляд просвещенного европейца. Но по-своему цельное.

Мировоззрение, решающее те эмоциональные проблемы, которые никто из новой культурной элиты им не помогал решить. Дающее ответы на вопросы, волнующие их по-настоящему: как жить, во что верить, кого винить, что любить. И они нашли – и своих врагов и свои идеалы.

Можно сколько угодно пожимать плечами по поводу некоторых их представлений. Можно не принимать всерьез граждан, убежденных в том, что над Россией нависла угроза порабощения, что либералы на деньги коварного Запада разваливают крепкое отечественное государство, чтобы захватить наши природные богатства и заодно плюнуть в душу русскому народу. Однако это вовсе не значит, что так никто не думает. Думают, и еще как всерьез.

Многие либеральные журналисты и впрямь убеждены, что все истории про "печеньки" и купленную оппозицию рождаются в Кремле. Ничего подобного – это вполне расхожие мнения, которые власть просто использует, если считает нужным.

Потаенное до времени массовое сознание самостоятельно и по мере собственных возможностей себя просвещающих граждан сегодня выходит наружу и требует для себя защиты. А некоторые деятели культуры и политики начинают активно привлекать к этому внимание, заявляя о наступлении либерального террора. Апеллируют они при этом как раз к либеральным ценностям – требуя признать свою позицию если не и единственной, то, как минимум, равной.

С другой, либеральной стороны, это выглядит примерно так же, как если бы некто заявил, что солнце вращается вокруг земли – таково его мнение, которое нужно уважать.

И что тут делать? Можно ли сразу заявить, что некто – безграмотный и темный человек, или нужно на него ориентироваться и выпускать для него альтернативную карту звездного неба?

Пожалуй, глубину раскола еще трудно осознать. Но совершенно очевидно, что часть просвещенной публики, все еще считающая себя передовым отрядом российского общества, не в состоянии принять тот образ, который сложился у другой его части.

Обе эти части долго жили во взаимной изоляции. Но сегодня расклад изменился. Началась гражданская война идей. Или нет, скорее – эмоциональных состояний.