Есть священники, имеющие вторую профессию в запасе, но преданные первой и главной – церковному служению. Но вот провинциальный священник, который был бы еще и известным в столицах поэтом – это уже редкость. Таков о. Сергий Круглов, автор нескольких поэтических сборников, служащий в Спасском соборе Минусинска. О том, как уживаются в нем две его ипостаси, он рассказал нашему порталу.
– В повести Юрия Коваля "Самая легкая лодка в мире" был такой персонаж – милиционер-художник. Так вот по его речи всегда можно было легко определить, кто сейчас говорит. Иногда он начинал фразу как художник, а заканчивал как милиционер. Иерейское служение, конечно, имеет мало общего с полицейской службой. И все-таки. Не ощущаете внутреннего раздвоения между священником и поэтом?
– Человек создан Богом – единым, цельным. Грех внес в человека мучительную шизофрению, разбил его: на жизнь и смерть, земное и небесное, на душу и тело, на разум и чувства, на множество осколков... Ис-целить, снова сделать человека целостным, спасти от тления и смертного раздробления, пришел Бог на землю, Сам став человеком. Потому все важное, что есть в человеке от Бога, не противоречит одно другому. Так и мое служение в Церкви, и способность к поэтическому слову, данная от Бога – никакого диссонанса между ними нет.
– История знает много случаев служения в сане "без отрыва" от творчества. Например, Антонио Вивальди и Джордж Беркли мы гораздо лучше знаем как композитора и философа, чем как священника и епископа...
– Список коллег в этом отношении можно продолжить – от Джона Донна до о. Томаса Мертона и архиепископа Иоанна Шаховского, замечательных поэтов. Прекрасные поэты есть среди моих нынешних товарищей – священников – о.Константин Кравцов из Москвы, о.Виктор Теплицкий из Красноярска. Это если вести речь только о стихотворцах. А сколько священников совмещали и совмещают служение и, например, научные изыскания, занятия медициной, преподавание. Вспомним врача-святителя Луку Войно-Ясенецкого, ученых протоиереев Глеба Каледу и Леонида Цыпина, иконописца архимандрита Зинона Теодора, музыкальное творчество митрополита Илариона Алфеева, и многих других. Меня радует в этих людях именно их органичность, непедалирование различия их ипостасей.
– Священник в Москве и на периферии – это "две большие разницы"? А то иногда приходится слышать, что, мол, настоящие пастыри остались только в глубинке, а столица всех попов портит избытком материальных благ. Или это мифологема?
– Думаю, мифологема. Да и жизнь у нас, при всем пестром различии, по сути одинакова. Помните строки Басё?
Запад, Восток, Востокозапад,
Везде одна и та же печаль –
Ветры равно холодят ...
Ну, а если не так общо... Помню один момент, который был для меня душевно отраден. В самый разгар громокипящего по интернету и каналам СМИ скандала вокруг акции Pussy Riot я совершал очередную Литургию в маленьком храме при местном доме инвалидов. Как обычно, после службы собрались тесным кругом за столом пить чай... Начитавшись про все эти события в интернете, я в разговоре сказал присутствующим: "Представляете, что там вокруг этих Pussy Riot!" И собравшиеся за столом женщины, которые помогают при храме и в корпусах дома инвалидов, как одна спросили с простодушным и добрым интересом: "Батюшка, а кто это?"
– Можно ли сказать, что Ваше творчество – стихи, эссе, колонки, посты – это разновидность проповеди? Вы пишете с амвона?
– Смотря что мы имеем в виду под словом "проповедь". Если это свидетельство о нашем уповании, – по слову апостола, свидетельство о Христе, – а также о своей вере и любви, попытка поделиться опытом своих ошибок, сомнений и обретений, своим взглядом на мир, – несомненно, да. А если имеется в виду просто жанр гомилетики, которому обучают в семинариях, то он, скажем так, не из самых мною любимых.
– Какой сегодня должна быть проповедь, чтобы ее услышали? Как преодолеть явный кризис жанра?
– Вы правы, в наше время мы наблюдаем кризис проповеди в Церкви. Даже не столько узкого жанра проповеди с амвона, сколько проповеди Христа христианами, в широком, подлинном смысле... Такая проповедь совершается всегда главным средством – своей собственной жизнью по заповедям нашего Спасителя. Митрополит Антоний Сурожский, во всех смыслах выдающийся проповедник , говорил, что никто не может прийти ко Христу, если не увидит свет Христов в глазах ближнего.
– И этого сегодня не хватает?
– Да. Вот этой проповеди света Христова через нас самих. Поэтому преодоление, как вы сказали, кризиса жанра – а преодоление необходимо, ведь проповедь Христа есть прямая обязанность всех верных, переданная нам апостолами – начинать надо с самого важного: с себя. А это труднее всего. Споров о тонкостях церковной догматики и канонов, обличения ересей, кипения политических страстей, ксенофобии и увлечения разного рода борьбой выше крыши. А проповеди любви – не столько словами, сколько делом и собственным житием – мало.
– И все же священнику поневоле приходится касаться в проповеди злободневных социальных и политических тем, не так ли?
Бог наш стал человеком и пришел в самую гущу истории, в гущу мира, как зерно, брошенное в земную грязь, дабы не уничтожить мир, а спасти. Поэтому Евангелие имеет отношение абсолютно ко всему, что в мире происходит. И в проповеди можно касаться всего при одном условии: любая тема должна быть осолена солью Евангелия. В слове проповедника основой должна быть любовь. Не ситуационное человекоугодие, и не то, что в обществе именуется "политкорректностью". А любовь Христова, ищущая милости, а не жертвы. Да, грех следует называть грехом и обличать его – но человека-грешника надо любить и миловать, принимать его как ближнего, посланного тебе Богом.
– Стоящие на амвоне долго "не лезли" в политику, теперь же политика активно "полезла" на них. Церковь оказалась втянутой в нее поневоле.
– Церковь оказалась втянутой в политику? Разве? Да, сегодня вокруг нее кипят медийные страсти, да, в них участвуют и церковные деятели, выказывая порой нехристианские эмоции. Но Церковь, как две с лишним тысячи жила, так и живет одним – Христом и активным ожиданием парусии. И чает не победы на политической арене, а – по Символу веры – воскресения мертвых и жизни будущего века. При этом не чуждаясь повседневности, потому что зерно Царства Божия посажено Господом именно в нее и в ней растет. Как показывает опыт, те, кто этого не видит – люди, как правило, сами не особо увлеченные Христом, знающие Церковь достаточно поверхностно.
– Прежнее нежелание части клира и мира иметь социально-политическую позицию разве не выглядит сегодня наивностью?
– Что касается "нежелания иметь социально-политическую позицию"... В коробочке с таким ярлыком может скрываться самое разное содержимое. Например, инфантильность постсоветского человека, его нежелание и неумение отвечать за себя, свою семью, страну и Церковь. Вместо этого нередки попытки эскапизма, бегство от реальности в придуманный "свой мир". Таким миром могут быть наркотики, алкоголь, виртуальная реальность, что угодно. В том числе, увы, и религия, с ее богатством традиций и обрядов. Кому из нас не знаком прихожанин-неофит, у которого в семье и на работе проблемы, а он желает, вместо того чтоб трудиться и решать их, бросить супруга и удалиться в "тихую гавань" монастыря. Или, обмотавшись четками, разъезжать по городам и весям в поисках святынь и все новых старцев-провидцев? Примеров тут множество.
Другое дело – когда христианин, помня евангельские слова "Что пользы человеку, если приобретет он весь мир, а душе своей повредит?", удаляется от политики, опасаясь, что не справится с теми греховными страстями, которые в ответ пробудятся в его собственной душе, которые могут увлечь его от Христа. Такой человек, напротив, очень ответственно относится к своему выбору и свое служение и все свои созидательные силы направляет в другую область: в творчество, в семью, на те ежедневные задачи, перед которыми поставлен Богом. Этот выбор и эта ответственность имеют основание в данной Богом человеку свободе.
Как было бы хорошо, если бы каждый из нас радел о том, чтобы найти себя, свое место в мире и перед Богом, понять промысел Божий о себе самом, а потом усердно трудился бы на этом месте! Если бы пироги пек пирожник, а сапоги тачал сапожник, делая это как исполнение заповеди о любви к Богу и ближним... В приложении к церковным реалиям скажу так: монах принесет куда больше пользы обществу не на избирательном участке или митинге протеста против чего бы то ни было, а молясь в своей келье, как и священник – у престола на Литургии или исповедного аналоя.
– Какие-то отношения с государством есть у любой влиятельной общественной организации. Почему именно Церкви это принято ставить в вину?
– Наверное, прежде всего потому, что всем известны слова Самого Главы Церкви – Христа: "Царство Мое не от мира сего". Царство Христа и царство кесаря устроены по разным законам. И государство всегда, вспомним историю, стремилось использовать Церковь в своих интересах. На что Римская империя была терпимой к разным религиям – но христиан в ней посылали на арены ко львам и на кресты именно потому, что они признавали над собой высшую власть не императора, а Христа. "Особые" отношения с государством у Церкви – именно в этом. Как только Церковь напоминает государству, что готово соблюдать установления этого государства до тех пор, пока они не противоречат заповедям Христовым, так государство меняет дружелюбное выражение своего лица на совсем другое.... Во все времена, начиная с ветхозаветных пророков-обличителей, исторической Церкви ставили в вину, если она чрезмерно увлекалась политикой, накоплением материального, земными интересами, забывая о Христе. Но такая критика идет Церкви только на пользу.
– Но, как известно, у дьявола две руки.
-Да. Враг рода человеческого, пытаясь отогнать людей от Христа, забегает и с другой стороны, есть и другая крайность: попытка загнать Церковь в гетто, совершенно отторгнуть ее от всех сторон жизни общества. Вот тут и идет в ход истерия : "Церковь предалась властям!". И тут, конечно, следует быть трезвенным , не забывать про необходимость различения духов, о которой говорил апостол, и уметь разбираться в каждом конкретном случае, где правда Христова, а откуда, так сказать, копыта и рога торчат.
– Уже взросла целая когорта священников-блоггеров. Есть отцы, едва ли не живущие в "Фейсбуке" и "Твиттере". Откуда столько времени у настоятелей больших проблемных приходов, многодетных отцов и смиренных иеромонахов? Или и впрямь "тырнет в России больше, чем тырнет"?
– Интернет, социальные сети – это уже давно не экзотическая забава. Там происходит общение, назначаются встречи, завязываются связи, начинаются общественные движения. Когда-то первые мобильные телефоны были редкостью и считались дорогими игрушками "новых русских", а сегодня это часть нашей жизни. Так и интернет для священников. Это и место общения с сослужителями и духовными чадами, место проповеди и поиска текстов, необходимых в Богослужении или богословских штудиях. А при строительстве храма – поиска подходящих фирм для производства работ и покупки материалов. Даже общение настоятеля храма со своим епархиальным начальством происходит в Сети – не ошибусь, если скажу, что во всех епархиях указы архиереев или отчеты благочиний не пишутся от руки, а рассылаются по электронной почте. Другое дело, что в интернете достаточно вещей, от порносайтов до игрушек-стрелялок, которыми увлекаться не следует – но такими вещами полна и обычная жизнь, в которую мы вступаем ежеутренне по звону будильника. Ко всему, в том числе и к интернету, приложимы слова апостола Павла: "Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает". И в этом смысле, думаю, нет разницы, священник ты или мирянин.
– Строками какого стихотворения Вы бы охарактеризовали то, что происходит сегодня в Церкви и в обществе?
Сегодня то же, что и всегда... Было у меня такое стихотворение, давно написанное:
ВСЕЧЕЛОВЕК
Вот он взошел,
Всечеловек, развитый гармонично,
Миродержец, стас миллионов стасованных,
Руки и ноги раскинул
В апофеозе пляжного аскетизма,
Головою уперся в пылающий луч пентаграммы.
Солнце гремит. Яростный
Ревет стадион:
"Заводы – рабочим,
Землю – крестьянам,
Христиан – львам!"
Всечеловеку выпал бонус – днесь
Ему начинать.
Он озирается
Миллионами белых глаз,
Миллионы ладоней прижаты к ушам:
Это сеть единства,
Сотовая солидарность, оральная
Любовь пчел трудовых:
"Все – на счет раз!"
А мы с тобой затаимся
Здесь, в подворотне, в темноте бомжизни:
Посидим молча.
Возможно, скоро погоня, и нам
Придется бежать во тьме. Не бойся:
На всяком камне,
О который мы споткнемся в беге,
Раздерем локти, расколем головы, –
Вырастет Церковь.
Ты – Петр отныне.
