У Путина за плечами два президентских срока, его взгляды и политический стиль определились давно.
Риторический вопрос "Кто вы, мистер Путин?", правда, все еще вертится на языке у политологов, но лишь в одном ряду с известными путинскими афоризмами: про "товарища волка", про "доктора", про белые ленты...
Но сегодня экспертная тусовка вновь оказалась заинтригована. Политический контекст изменился до неузнаваемости, и вопрос о том, как поведет себя президент в новой ситуации, крайне актуален. Правящая элита, сложившаяся в последние четыре года, явно не справляется с ситуацией. Политический обскурантизм, красивые лозунги о модернизации – все это годится для заговаривания реальности, но не для практических решений.
После нескольких лет, провальных для страны, возвращение Владимира Путина на президентский пост случилось как нельзя более кстати. Изменить вектор политического движения сегодня может только он. Именно Путин имеет нерастраченный авторитет и поддержку масс, он на сегодняшний день самая легитимная фигура в российской власти: его хорошо знают, и он не успел разочаровать. Уникальная позиция, в которой он в настоящий момент находится, дает ему возможность заключить новый договор между властью и обществом.
В том числе – восстановить формат отношений государства и религии, который сопутствовал периодам стабильного и поступательного развития страны.
Последнее необходимо и, более того, неизбежно.
Почему? Потому что православие в России – единственная традиция, сохранившая историческую преемственность: другие идеологии и институты рушились и исчезали в эпохи революционных катаклизмов. Третий Рим, романовская и советская империи, – каждый из этих проектов был отброшен последующим. Вместо преемственности возникал разрыв. Больше страна не может себе этого позволить.
Религия имеет кредит доверия в историческом плане, президент – в политическом. Объединение этих двух факторов значительно усилило бы возможный консенсус власти и народа.
Но тут возникает вечный вопрос: как быть русскому обществу с феноменом сакральности власти? Из лагеря антиэтатистов призывают покончить с ним, разорвав мистические узы народа и правителя. Этот путь, как мы знаем из истории, ведет к атомизации общества, порождает вечное "техническое правительство", псевдоэлиту, формируя у нее оккультное, сектантское сознание. Это мы видели и в 90-е, и после 2008-го. С другой стороны, безудержная опора на сакральность власти, бесконтрольное использование "метафизического ресурса" порождает другую проблему – культ личности с его идолопоклонством, идеологическим диктатом, в предельных случаях – репрессиями.
Но Большой Стиль в политике, без которого Россия как нация невозможна, требует именно мистического коллективного переживания. Что же делать? Сакральное начало в обществе можно сохранить, если власть, отказавшись от его присвоения, заключит это начало в рамки религиозной традиции. То есть, оставит сакральность обществу, но станет ее охранителем. В этом случае "сакральность" не превратится в безудержный культ кесаря.
Еще историки вроде Сергея Соловьева замечали, что отсутствие, а впоследствии слабость парламентаризма в России компенсировались православным религиозным сознанием. Именно в религиозном сознании выражались воля и совесть нации. Сегодня грань между религиозным и нравственным для многих почти неразличима, но для светского государства это совершенно нормально. Церковь, разумеется, не может давать советов президенту – таков Закон. А вот нравственные ценности православия могут служить основой общественного консенсуса.
Ведь даже светскую нравственность нельзя выдумать "с чистого листа". Так или иначе, она имеет корни в религии. Да и само следование моральным принципам есть акт религиозный даже для атеиста – поскольку мораль автономна и не опосредована ни наукой, ни каким-либо иным знанием. Принцип "автономности этики" утвердил английский философ Дэвид Юм еще в XVIII веке. Он констатировал, что этика не может быть выведена ни экспериментально, ни математически. Ему никто не возразил до сих пор.
Итак, мораль – это всегда акт веры, большой или малой.
Сегодня религиозное сознание в России существует не только в открытой (у практикующих верующих), но и в латентной форме – как имманентно присущие народу моральные идиомы, вытесненные агрессивным языческим техницизмом правящих элит и частично лишенные религиозного наполнения. Но только на основе этих идиом мог бы состояться новый консенсус. Чтобы оживить их, вывести из пассивной памяти нации, крайне важно присутствие религии в общественной жизни страны.
Право инициировать шаги в этом направлении, как уже было сказано, имеет только президент. Возникает вопрос, в какой мере сам Путин является человеком с религиозными убеждениями и готов ли он следовать им в своем президентстве?
Даже при беглом взгляде очевидно: Владимир Путин принадлежит к основному религиозно-нравственному типу современной России. Он крещеный прихожанин, но не "живет в Церкви": его активность всецело принадлежит стране. На его счету замирение Чечни, национальный контроль над нефтянкой, поддержка социальных гарантий. С другой стороны, мы недавно наблюдали инициативы духовно-нравственного плана, которые могут исходить лишь от человека с православным сознанием: введение возрастного ценза для ТВ, усиленное внимание к проблемам семьи и демографии, ужесточение наказаний за клевету и оскорбление религиозных чувств.
В первые недели нового президентства Путина вновь зазвучала важная инициатива: убрать тело Ленина с Красной площади. Это знаковый момент. Он свидетельствует о готовности главы государства вернуть совесть нации в лоно христианской традиции, изъяв из публичного пространства квазиязыческий символ.
Владимир Путин понимает, что религия – это сила, консолидирующая общество и сохраняющая в себе его цивилизационный код. Он уверен: "Наши традиционные конфессии – и буддисты, и христиане, и иудеи, и мусульмане, они в целом придерживаются, что касается базовых ценностей, нравственных, моральных ценностей, по сути, одних и тех же позиций. И других ценностных ориентиров у нас нет".
Общаясь с избирателями, Владимир Путин говорит: "Если мы заглянем в "Моральный кодекс строителя коммунизма" – это выдержки из Библии, на самом деле, и ничего нового человечество не придумало".
Действительно, в период советского атеизма этические принципы христианства не были полностью изжиты в нашей стране. И под другими названиями ("воспитание нового человека" и т.п.), они использовались для общественного строительства. Из религиозной нравственности был взят тот минимум, без которого моральные скрепы, соединяющие общество, распались бы, несмотря на все политического контроля, включая прямые репрессии.
Высказываясь по поводу 77-й статьи Семейного Кодекса, Владимир Путин защищает семью от грубого вмешательства социальных служб и ювенальных технологий: "Нужно обратить внимание местных властей на то, чтобы не доводить дела до отъема ребенка из семьи, а помочь этой семье... поддержать в данном случае мать-одиночку" (прямая линия "Разговор с Владимиром Путным").
Говоря о евроинтеграции России, президент всегда подчеркивал: она возможна "в рамках единых христианских ценностей" (там же) Еще во время мюнхенской речи многие отметили жесткость Путина, но мало кто обратил внимание на то, что геополитику – в частности, "однополярный мир", – он рассматривает именно с нравственной, де факто религиозной точки зрения, проводя границы между понятиями "друзья", "союзники" и "вассалы".
Позднее он развил эту тему во время предвыборной "прямой линии": "Удар нанесли, а потом начали всех подтягивать и говорят: кто не с нами – тот против нас. Это что, союзничество?". И здесь же, встык, реплика о сенаторе Маккейне, позиционирующем себя как врага России: "Он, как известно, воевал во Вьетнаме. Я думаю, что на его руках достаточно крови мирных граждан. Ему очень нравится, наверное, он не может жить уже без этих сцен ужасных, отвратительных сцен расправы с Каддафи, когда на экранах всего мира показали, как его убивают, всего в крови. Вот это демократия?"
Это глубоко нравственный и, бесспорно, религиозный взгляд на вещи.
Таким образом, в мировоззрении Владимира Путина религиозные ценности занимают серьезное место. Он понимает, насколько важно вернуть воспитательную функцию в общество. Создать идейную, духовную парадигму, в рамках которой осуществлялось бы это воспитание.
Влиятельным политическим маргиналам хотелось бы заставить президента растратить весь этот потенциал по искусственным, внешним поводам. Именно они стремились вытолкнуть Церковь на баррикады, а затем связать "власть и церковь" несуществующими политическими обязательствами. Когда не получилось, дело дошло до прямых провокаций.
Но Путин – опытный тактик: он умеет, когда нужно, держать паузу. Поэтому он не стал размениваться на поверхностные разговоры о клерикализме и границах светскости, хотя именно таких разговоров ждали от него и от патриарха их политические соперники. Им не удалось затормозить процесс оздоровления общества, превратить эту тему в медийный выхлоп. В том числе и потому, что люди устали от лжи, насилия и цинизма.
Вероятно, по той же самой причине в обществе растет интерес к религии.
В июне этого года ученые Национального центра изучения общественного мнения при Университете Чикаго (NORC) провели социологические замеры и пришли к выводу, что Россия – один из лидеров по сокращению доли атеистов среди населения. Приверженность к религии, по их мнению, наиболее сильна в католических странах и США и наименее – в Скандинавии и протестантских странах. Россия располагается примерно в середине рейтинга. Число атеистов в стране уменьшается на 11,7 процентных пунктов каждые 10 лет (в Чехии, для сравнения – на 18,4). Например, в 1998 году атеисты составляли 18,5% населения России, а в 2008 году – только 6,8%. За основу исследования ученые взяли данные международных социологических опросов ISSP по 30 странам за последние 10-20 лет.
Сегодня намерения власти становятся адекватны запросам российского большинства. В принципе власть способна вернуть страну к традиционным ценностям. Готова ли она это сделать и предложить не сиюминутный, а долгосрочный проект, который без этих ценностей невозможен? Будем надеяться. Во всяком случае можно уверенно сказать, что вскоре будет инициирован серьезный диалог в обществе именно с этих позиций. И роль Путина в нём будет не последней.
