Маленький приют Великого Новгорода

Мой дом – моя крепость. Или мой дом – место, где можно покушать и переночевать?

Сотрудники Новгородского социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних "Подросток" стараются дать своим подопечным нечто большее, чем просто крышу над головой. За свою семнадцатилетнюю практику Центр стал домом для 2860 детей. И собрал очень разных интересных людей и очень разные жизненные истории.

Воробей

Центр "Подросток" – это небольшое здание недалеко от берега реки Волхов. Два этажа. Скромно обставленные комнаты – тут, в отделении (одном из трех) социальной гостиницы, живут 16-18-летние дети, готовясь выйти в самостоятельную жизнь.

На кухне варится картошка. В спортивном зале висит "груша", стоят в ряд велосипеды и теннисный стол. По стенам – дипломы за соревнования по стрельбе и... к нашему удивлению, статьи из старых-старых номеров "Фомы".

В комнате педагогов – "броуновское движение": чай, кофе, разговоры, дети, взрослые, книги, фотографии, кубки, социальные сети, песни под гитару...

Сейчас в отделении живут шесть мальчиков и две девочки. Все общительные, простые. И даже похожий на Гарри Поттера серьезный парень в очках, который отмалчивался вначале, вечером приходит в этот самый "кабинет броуновского движения". Заговорщически улыбается и опускает на стол взъерошенного воробья.

– Он у нас тут живет, можете его попробовать покормить.

Мы попробовали. Воробушек вяло осмотрел крошку хлеба и вспорхнул на шкаф.

– Смотрите на него, надулся, как граф! Нос воротит.

– А как его зовут?

– Не знаю.

– Так пускай и будет Граф!

Свобода

Из 32 воспитателей центра "Под­росток" – только двое мужчин. Один из них – Сергей Юрьевич Умаров. Подросткам с ним интересно: мало кто из педагогов может похвастаться тем, что объездил автостопом полстраны.

– Это иллюзия, что для путешествий нужно много денег, – объясняет он. – Чтобы доехать до Китая, нужен только загранпаспорт. Путешествуя автостопом, я не привязан ни к чему, соответственно, могу добраться куда угодно.

– А питаться чем?

– Зарабатывать на жизнь можно игрой на гитаре, или просто подойти к кому-нибудь и попросить, если на что-то не хватает. Нужно быть внутренне свободным и желать видеть дальше, чем окна дома напротив.

Сергей в детских приютах раньше никогда не работал. Жил и работал в Москве, но говорит, что Москва "давит". Автостопом объездил Россию, доехал до Самарканда, Ташкента; путешествовал по Финляндии.

– Из простого интереса? – спрашиваю.

– Из познавательного, скорее. Это духовный момент. Я окунулся в православие, ездил по монастырям – Оптина пустынь, Валаам, обошел все скиты, трудничал. Но в то же время я, например, ничего не знал о буддизме, исламе. Хотелось понять, чем живут люди в других формациях. Я встал, вышел из дома и поехал.

Время больших путешествий пока для него закончилось, зато опыт маленьких походов воспринимают теперь его подопечные. Ездят на велосипедах в Юрьев монастырь или через леса и болота в Менюшу, на святое озеро...

– Когда я с ребятами, то, конечно, задаю тон, стараюсь передать им то, что сам понял. А когда воспитание получается как искусство – это здорово. Но, думаю, в приюте не каждый может работать. Если человек не подходит, его что-то оттолкнет, ему не будет комфортно, не приживется он. Здесь оазис – много альтруистов, мы здесь не работаем, а скорее живем всем этим.

Авантюра

Сейчас 16:30, конец рабочего дня. Мы пьем чай. Нина Васильевна Бутова только что приехала в центр. Хотя она в отпуске. И на больничном – пару часов назад ей сняли гипс с руки.

История прихода Нины Васильевны на работу в приют – почти сюжет для киноэпопеи. 23 года она была учителем в школе-интернате для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.

– Я тогда понятия не имела о проблемах детей после их выпуска из школы-интерната. Мне казалось, главное – их учить, а то, что многие возвращались к родителям-алкоголикам или им вовсе некуда было возвращаться, я не знала. Узнавала потом, при встрече с моими учениками. Одну девушку отправили домой, в деревню, она приезжает, а ее дома уже нет – продан. Пришлось наниматься дворником, чтоб хоть как-то себя прокормить. Другой выпускнице квартиру не дали, в результате она жила с каким-то мужчиной, потом его нашли мертвым. Не могу поверить, что эта девочка могла убить – в интернате, я помню, она мухи не могла обидеть! Вот что там произошло?..

Нина Васильевна стала инициатором создания "Постинтерната" при детском доме, где могли жить выпускники, столкнувшиеся с разными проблемами, в том числе жилищными. Но путь к его созданию был трудным и долгим.

Вместе с другим педагогом, Ириной Анатольевной, они уволились, забрав с собой свои выпускные группы, чтобы помочь им устроиться в жизни. Одна воспитательница дала на лето свою загородную дачу, где устроили огород, к осени уже была своя картошка, овощи – чтоб не голодать с 200 рублями в кармане (это размер выходного пособия). Три недели жили и трудились в Иверском монастыре, набирались опыта огородничества. На месяц устроились на мясной двор, это для выпускников был первый опыт работы на производстве. Остаток отпуска они жили дома у Нины Васильевны.

В качестве эксперимента уполномоченный по правам ребенка в Новгороде устроила группу выпускников вместе с педагогами в Центр "Подросток". А следующие семь лет они жили снова в детском доме-школе: в классах ИЗО, прикладного искусства и бывшем кафе, которое Нина Васильевна когда-то, будучи учителем ИЗО, оформляла своими руками. Летом ездили работать в подсобное хозяйство "Нефтегазстрой", зимой на каникулах – трудничали в Иверском монастыре на Валдае.

– Многие дети из той постинтернатной группы закончили колледжи и лицеи, пятеро – высшие учебные заведения в Москве, Петербурге, Великом Новгороде, – рассказывает Нина Васильевна. – Вот так мы за 6 лет 56 человек вытянули. По-моему, это немало...

Поиск

В спортзале и на улице, во дворе Центра мальчишки с нескрываемым удовольствием демонстрируют, что с турником и с боксерской грушей они на "ты". Два раза в неделю в "Подросток" приезжает тренер по стрельбе: ставит мишени, учит ребят стрелять из пневматики, потом они участвуют в местных соревнованиях. На вопрос: "В армию пойдете?" – удивленное: "Ясен пень, пойдем!" А чего им бояться?

Три года назад в Центре организовали патриотический клуб "Стрижи": старшие воспитанники прыгают с парашютом, учатся оказывать первую медицинскую помощь. В 2011 году завоевали первое общекомандное место в областных соревнованиях по военно-прикладным видам спорта: кубок и пять почетных грамот по отдельным видам.

Ребята ходят в походы, ездят в монастыри, для них организуют мастер-классы люди интересных профессий и занятий... Это все замечательно и интересно. Но за душу берет другое: тут, как в семье, все-таки стараются решить твои проблемы и вопросы. А главный вопрос для многих подопечных: "Где сейчас моя мама? Что с ней? Почему она меня бросила?"

– Все равно мама – самый дорогой человек, – объясняет Нина Васильевна. Вспоминает, как она ездила вместе с выпускницей детского дома-школы, Машей, в те места, где девочка с матерью жили до интерната. Старая Русса. Предварительно удалось узнать, что Машиного отца посадили. непонятно, за что – он был инженер, геологоразведчик, порядочный человек. Мать, уже беременная, переехала в Новгородскую область, а тут... без вести пропала. Только сейчас, годы спустя, в этот самый приезд, бывшая соседка осмелилась рассказать: тут жил один уголовник, он вашу маму убил; но местные рассказывать об этом боялись, пока убийца был жив...

– Я ехала обратно подавленная – рассказывает педагог. – А Маша рассудила так: мама была очень хорошая, и если б не эта трагедия, то никогда бы не оставила их с сестрой. Это было для нее главное...

Теремок

У Центра есть еще два отделения – детские, где живут малыши от 3 до 10 лет и подростки до 16. Малыши живут в отдельном здании. К ним мы приехали аккурат в тихий час. Здесь они находятся не больше года – потом их передают в детдом или в приемную семью. Или домой, если мама опомнится и заберет обратно. Отцов у абсолютного большинства детишек нет. Отцы – большая редкость. А мамы... "Пока вопрос не ставится ребром, никто из матерей не понимает, что их могут лишить детей, что дети им не принадлежат", – говорит специалист по социальной работе Екатерина Ковалева.

Я внутреннее готовлюсь услышать новые невеселые истории...

Но нет.

Больше всего сотрудники детского центра вспоминают о хорошем. Например, о девочке Диане: ее мама устраивала личную жизнь и не интересовалась судьбой дочери. После года уговоров, звонков, напоминаний сотрудники детского отделения подали иск о лишении ее родительских прав. И мама спохватилась. Стала навещать дочь каждый день, приносила подарки, занималась с ней, внешне привела себя в порядок, устроилась на постоянную работу. В конце концов, Диана уехала из приюта домой.

Воспитатели удивляются перемене, но и такое бывает.

Крещение

Кроме всего прочего, оказывается, социально-реабилитационный центр – это такое место, где дети впервые слышат какие-то слова о Боге.

– Еще работая в школе-интернате, я поняла, что дети-сироты особо нуждаются в духовной поддержке, в поддержке Церкви – говорит Нина Васильевна. Вспоминает, как однажды "покрестила" в интернате за один раз 27 человек! В 1990-е годы это было нормой.

– Только одних Александров было 15! Еще не понимала тогда, какая это ответственность – быть крестной... И не только дети, но и я сама, и мои единомышленники, воспитатели, нуждались в духовной поддержке.

Со временем появилось общение детей со священниками церкви Бориса и Глеба, благодаря настоятелю храма, отцу Олегу. Старшие, конечно, уже сами принимали решение креститься. Недавно это таинство совершилось над Зиной, девочкой из цыганской семьи, где 12 человек детей: их мать однажды просто уехала, дети остались одни, Зина – за старшую. Креститься она решила в этом году, аккурат 19 января, на праздник Крещения Господня. Заодно в этот же день и впервые в жизни окунулась в прорубь. Тут же, на реке Мсте, в 40 километрах от города. На реке положили гати. Каждый по ним подходил к проруби, хватался за длинную палку, которую с двух концов держали сильные мужчины. Вот такой механизм: хватайся, повисни и тебя трижды опускают в ледяную воду! У Зины, говорят, эмоции перехлестывали через край! А окуналась, кстати, в рубашке с реки Иордан – отец Алексей, священник из церкви Бориса и Глеба, подарил на крещение...

На праздники в маленькой деревенской церкви Рождества Пресвятой Богородицы на Мсте молодежи больше, чем обычно: отец Алексей привозит сюда воспитанников Центра "Подросток". Не только помолиться на службе и разъехаться в разные стороны: дети проводят время вместе с прихожанами – за играми, песнями, трапезой. На Крещение, кстати, был футбол на снегу!

Еще в Центр приходят добровольцы из общества православных врачей, которым руководит отец Алексей. Чем кто может, тем и помогает: можно материально, можно и в поход по святым местам подопечных повозить. Одно из последних путешествий – на остров Нелезень: там воспитанники помогали установить поклонный крест на месте подвига Александра Панкратова. В самом начале войны, 25 августа 1941 года, при штурме Кирилловского монастыря на острове этот человек, младший политрук, закрыл своим телом вражескую огневую точку. И рота получила возможность прорваться в пределы монастыря... Вот такая она, жизнь, неожиданная и правдивая: война, политрук, монастырь и – евангельское "нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих"...

Встреча

Мне бы хотелось закончить этот рассказ историей, под впечатлением от которой я нахожусь до сих пор. Потому что такого не придумаешь. И случайностью не назовешь.

Недавно педагоги и старшие воспитанники посетили психоневрологический интернат "Прошково" с концертом и благотворительной помощью, которую собирали всем миром. Сюда их привели поиски мамы одного из воспитанников. История непростая – маму с сыном, Андреем, разлучили, он не видел ее 13 лет и ничего не знал о ней. Нашли в интернате "Прошково". Первой маму увидела Нина Васильевна, и та произвела на педагога хорошее впечатление. Дальше предстояло придумать, как устроить ее свидание с сыном. Коллеги предложили поехать в "Прошково" всем коллективом, да не просто так – а с концертом и гостинцами для тех, кто живет там. За два дня собрали канцтовары, одежду, угощения, нашли автобус, выучили с подопечными Центра несколько песен, пригласили знакомых профессиональных музыкантов и детскую танцевальную группу. Отправились...

Почему-то именно в этот день не работал лифт. И грузная женщина, передвигающаяся на инвалидной коляске, ползла по лестнице на локтях, приговаривая: "Я все равно попаду на этот концерт". Потом ее несли на руках в актовый зал. Один парень, не выдержав этого зрелища, отошел в сторону, сдерживая слезы.

Во время концерта Андрей сказал воспитательнице:

– Вот она стоит!

– Кто?

– Моя мама!

– Откуда ты знаешь? Ты же никогда ее не видел.

– Не знаю, я чувствую, что это она.

После концерта к нему подошла эта женщина и спросила:

– Ты Андрей?

– Да.

– Я твоя мама...

Думаю: а кто-нибудь когда-нибудь доехал бы с концертом, с подарками до этого места, не сложись так судьба этого парня? Промысл... или случайность? Нет, все-таки это еще одна наша поездка, после которой с облегчением и удивлением признаешь: а все-таки случайность – нелепое слово, по ошибке забредшее в наш лексикон.