Алексей Баталов: "Сыграть Ленина? Никогда в жизни!"

Народный артист СССР Алексей Баталов уже давно не снимается в кино – несколько десятилетий он руководит кафедрой актёрского мастерства во ВГИКе. С раннего возраста он был глубоко верующим человеком.

– Алексей Владимирович, в конце 1970-х вы отказались не только читать по радио "Малую землю" Брежнева, но и не стали играть Ленина. Как вам это удалось? Ведь в те времена это был смертельный номер!

– Это и правда были страшные времена, и подобный ответ можно было считать смертельным номером. Но, когда меня догнал в коридоре "Ленфильма" помощник режиссёра, который с сияющим лицом сообщил мне о предложении сыграть роль Ленина, у меня вырвались слова: "Да что вы, с ума сошли?! Никогда в жизни!" Я тогда развернулся и ушёл, не думая о последствиях. И не знаю, чем бы всё закончилось, если бы за меня не вступились Хейфиц и Герман. На худсовете Герман во весь голос заявил, что это досадная ошибка – предлагать на роль Владимира Ильича худого и длинного Баталова. Мою кандидатуру сняли.

– А почему вы отказались? Из принципиальных соображений?

– Я просто не мог играть вождей после того, как моих бабушку и дедушку репрессировали в 1938 году. Они были врачами, людьми удивительной, добрейшей души, которых обожал весь Владимир. Однажды, когда дворник решил закрыть двор, дедушка мой возмутился: "А что, если ночью привезут больного и не будет возможности войти? А если больной человек придёт и не сможет дать о себе знать?" Он всегда был готов помочь, и двери их дома были открыты для всех... А погиб он во Владимирской тюрьме. После того как их забрали в 1938 году, я их больше не видел.

– Вы однажды рассказывали в интервью о том, как любили отмечать Пасху у бабушки. Это воспоминание до сих пор настолько же яркое?

– Конечно. С детства Пасха была одним из моих самых любимых праздников. У бабушки, у родной нашей бабушки, собирались за столом все Баталовы – потихонечку, ведь в те времена этот праздник отмечать открыто было не принято. Хотя люди всё равно его отмечали. Особенно старшее поколение. Ведь он был настоящим, а не придуманным.

Разумеется, Пасха была праздником, не подходящим для пионера. Помню, как в этот день у церкви на Ордынке, где мы тогда жили, стоял "дозор" – пионеры и комсомольцы, чтобы вылавливать школьников, которые хотели прийти помолиться. Когда я шёл с мамой, то всегда говорил, что просто её провожаю. А вообще, сколько себя помню, вокруг меня были люди, искренне верующие в Бога. Они так жили, и это было их естественным состоянием. Мой младший брат тоже с малолетства ходил в храм и впоследствии стал священником.

– Вы помните, как впервые побывали на службе?

– Взрослые привели меня на Пасху в нашу церковь на Ордынке – на меня это произвело огромное впечатление... Спасибо архиепископу Киприану, который почти 40 лет был настоятелем храма иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость". Именно благодаря ему я впервые увидел пасхальную службу. Ещё один священник, который очень повлиял на меня, – это отец Борис. Он жил неподалёку от храма и тайно собирал в подвале своего дома вещи для бедных людей. Люди приносили туда кто что мог – одежду, еду, обувь, бельё. Это место знали все старушки и бедняки, они приходили и потихоньку разбирали необходимые им вещи.

– Как вы считаете, что сегодня для людей значит вера?

– Взгляните на людей, которые ходят по улице. Все чем-то заняты, все торопятся, работают, думают о своём. Но помните, что творилось, когда в Москву привезли Пояс Пресвятой Богородицы? Люди круглые сутки стояли вокруг Храма Христа Спасителя, чтобы попасть внутрь, увидеть этот Пояс и поклониться ему. И не надо ни о чём ни у кого спрашивать – всё и так очевидно. Вот и ответ на ваш вопрос.