"Эта страна" и "ваша Церковь"

Недавно я прочитал занимательную новость о том, что жители Рублевки спешно продают свои дома и уезжают за границу. Обитатели особняков пессимистично смотрят в будущее и полагают, что у России его нет. Впрочем, они обычно говорят не "Россия", не "наша страна", а "эта страна". Такое дистанцирование помогает им спокойно зарабатывать деньги в "этой стране" и вывозить их в те райские уголки, где нет продажных чиновников, неправедного суда и большого числа людей, живущих за чертой бедности. Возможно, речь идет о Швейцарии или каких-то еще странах.

Еще больше людей ментально сидят на чемоданах и ведут долгие разговоры о том, как бы хорошо уехать в другое государство, если бы не.... Нельзя сказать, что я не понимаю этих людей – напротив, сам иногда задумываюсь о том, как здесь будут жить мои родители, жена и дети лет через десять, и нельзя ли найти на глобусе уголок с более спокойными перспективами. Но недавно я услышал слова, после которых я уже не хочу найти себе другой глобус: "Это – моя страна. Я здесь вырос, а потому пусть уезжают те, кто делают мою жизнь хуже".

За последний год многие из нас почти забыли о том, что Россия – не страна политиков, чиновников, силовиков, поп-звезд, а наша земля, которую мы сами можем улучшить. Для этого нужно сделать один маленький шаг – перестать считать Родину "этой страной" и вспомнить чудесную восточную поговорку: "Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп врага". Уходящий год выявил большую проблему нашего общества – мы не умеем ждать. В начале декабря 2011 года некоторые на полном серьезе говорили о том, что власть в стране упадет к их ногам, как перезрелое яблоко. Прошел год, и плоды упали совсем не с тех деревьев. Весной и летом 2012 казалось, что "все прогрессивное человечество" сочувствует "смелым борцам за свободу", сплясавшим на амвоне Храма Христа Спасителя. В социальных сетях бушевали страсти, люди громко выходили из "Вашей Церкви" прямо в Facebook, а потом в наступившей тишине оказывалось, что покинувшие Церковь не очень к ней и принадлежали. Кто-то пять лет не был в храме и своим духовником называл достойного священника, умершего несколько лет назад, другие не могли написать важнейший для себя документ о снятии сана и выходе из РПЦ МП, а потому просто копировали чужие тексты.

Прошло еще несколько месяцев, информационная пыль осела, и оказалось, что ни с Россией, ни с Церковью ничего не произошло. Люди продолжают ходить на работу, воспитывать детей, молиться, читать книги и слушать музыку, а события, еще вчера казавшиеся судьбоносными, на проверку оказались камешком, брошенным в океан.

Напротив, важные дела Церкви часто проходили мимо, не в силах преодолеть стереотипы. В конце октября Патриарх Кирилл, обращаясь к журналистам на фестивале "Вера и слово", сожалел о том, что мало людей читает и обсуждает документы, предложенные Межсоборным присутствием. Тексты, способные изменить нашу Церковь, отвечающие на актуальные вопросы остаются неинтересными даже священникам, церковным публицистам. Зато разговоры о том, что Патриарх и епископат узурпировали власть в Церкви, моментально находят благодарных слушателей, мечтающих о том, чтобы в России собрался Поместный собор как в 1917-1918 годах. Мало кто помнит, какая колоссальная работа предшествовала собору, какой объем работы проделали при его подготовке (Замечательная книга протоиерея Николая Балашова "На пути к литургическому возрождению" показывает лишь маленький кусочек вершины айсберга).

Сейчас же мы хотим, чтобы Церковь изменилась без нашего участия – это дает возможность постфактум не соглашаться с документами, принятыми на Архиерейском или Поместном соборах, в "вашей Церкви".

Столь удобная позиция позволяет людям не нести ответственности за то, что происходит в стране и в РПЦ МП. Священники на дорогих машинах попадают в аварию в "Вашей Церкви", суд выносит приговор участницам панк-группы в "этой стране". Чтобы почувствовать себя частью Церкви и России совсем необязательно ходить на митинги или обличать Патриарха. Это слишком легко – критик в белой тоге скорбно взирает на несправедливость мира, а потом произносит: "Я же предупреждал". Гораздо сложнее находиться внутри Церкви и брать на себя ответственность за происходящие, защищая людей, заведомо находящихся в слабой позиции.

Как ни странно, такими людьми оказались спикеры Церкви и прежде всего глава СИНФО Владимир Легойда, чьи заявления часто понимались с точностью до наоборот. Достаточно вспомнить, что решение Священного Синода об ужесточении правил для участия клириков в политической деятельности было воспринято журналистами и некоторыми экспертами, как разрешение священникам участвовать в выборах. Критиков придуманного ими образа Церкви не смутил тот факт, что председатель СИНФО сразу же объяснил решение Синода, как почти полный запрет на участие духовенства в работе органов власти. Кто же будет читать официальное заявление Церкви для того, чтобы понять ее позицию. Совсем недавно некоторые журналисты написали, что было очень сложно попасть на международный фестиваль православных СМИ, проходивший в Москве. Хотя на самом деле он был организован очень хорошо, и мало кто знает, каких усилий стоило, например, Владимиру Легойде и сотрудникам СИНФО организовать фестиваль "Вера и Слово" так, чтобы не было накладок. Люди в буквальном смысле слова работали круглые сутки. Мы слишком часто ведем себя по отношению к Церкви и стране, как 9 прокаженных из евангельской притчи, которые не поблагодарили Христа за исцеление.

Многим из нас до сих пор кажется, что не нужно благодарить людей за то, что они делают свою работу, и это еще одна проблема уходящего года. В потоке критических материалов, обрушившихся на Церковь, мало кто видит, что СИНФО и другие православные издания стали работать оперативнее, что Церковь всеми силами старается превратиться из "Вашей" в нашу и не боится сложных вопросов. Сразу после приговора участницам панк-группы появился документ, в котором Церковь просила о снисхождении к несчастным женщинам. В ответ она услышала обвинения в том, что текст появился слишком поздно, после вынесения приговора. Вряд ли такой ответ могли дать люди, готовые к диалогу. Напротив, само это слово часто воспринимается негативно. Если человек готов выслушать мнение Церкви или позицию властей России, то его часто подозревают в ангажированности или фанатизме.

Между тем, признание себя частью Церкви или страны не закрывает для верующего возможность для критики решений иерархии или власти. Напротив, за последний год внутри РПЦ МП проходили жесткие дискуссии, например, по вопросу о положении монашества, и Пленум Межсоборного присутствие отправил проект документа на доработку. Если проблемы, связанные с положением иноков в Церкви, кажутся неактуальными мне или моему читателю, то это не проблема Патриарха Кирилла или Межсоборного присутствия, а наша с вами. Это мы за годы пребывания в нашей Церкви до сих пор не поняли значения для нее института монашества. Столь же острые дискуссии ранее о церковнославянском языке, но, конечно, тема часов патриарха или его мнимой поддержки Владимира Путина накануне выборов куда интереснее и важнее для общества, чем размышления о языке богослужения, который интересен только священникам и епископам. Проблема состоит лишь в том, что от имени общества выступала лишь очень узкая его часть, которую нельзя ассоциировать со всеми православными христианами. Точно также как и жители Рублевки, спешно продающие свои дома или ищущие личного водителя, не могут говорить от имени всего народа.