В декабре, как заявил министр образования и науки Д.Ливанов, выступая в Госдуме, закон "О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства" будет принят окончательно.
Первое чтение закона прошло в сентябре, за него высказалось 303 депутата. Против проголосовала только фракция КПРФ. Под социальным патронатом и опекой подразумеваются ювенальные структуры, которые за государственный счёт будут изымать детей из семей под предлогом бедности, недостатка жилплощади, нарушений прав ребёнка.
В России насаждается чуждый "институт права" – ювенальная юстиция (лат. juvenālis – юношеский; лат. jūstitia – правосудие), изобретение западного мира. О непрошеном "попечительстве", способном разрушить вековые устои семьи, рассматривающему детей, как рыночный товар, говорили участники круглого стола "Защитим детей – спасем Россию", прошедшему 7 декабря в Госдуме. На него съехались активисты общественных движений "Семья, любовь, Отечество", "Всероссийский Женский союз – "Надежда России", депутаты всех уровней, представители исполнительных региональных органов власти, министерств, общественных движений, педагоги, медики, ученые, чтобы совместными усилиями остановить наступление ювенального террора на Россию.
Актриса Наталья Захарова, познавшая на себе всю бесчеловечность этой адской "правовой" машины, является непримиримым противником ювенальной системы. Наталья снова вернулась в Париж, где продолжает борьбу за свою дочь Машу. Драма актрисы известна. Она разошлась с мужем французом Патриком Уари и хотела с дочерью Машей уехать на Родину. Но ювенальные юристы отобрали трёхлетнюю девочку у Натальи, обвинив её в "удушающей любви к дочери", и лишили права воспитывать своего ребёнка. Машу оставили с отцом. Тот, однако, не проявил пылкого желания растить дочь. Её отдали сначала в одну опекунскую семью, потом – в другую, потом – в приют, где вскоре запретили общаться с матерью и говорить на русском языке. Все попытки Захаровой оспорить решение ювенальной юстиции ни к чему не привели. Мать и дочь в разлуке – 14 лет. Жить вместе не позволяют им ювенальные "защитники" прав ребёнка.
Незадолго до отъезда Натальи в Париж мы повстречались с ней. Разговор зашёл о ювенальном "правосудии", как оно действует, и чьи интересы для него важнее всего.
– Наталья, обвинение, из-за которого у вас отобрали Машу, представляется, по меньшей мере, странным – "удушающая любовь к дочери". Это из области ювенальных законов?
– Да. Параноидальная фраза 14 лет является основным для меня обвинением. Объяснить его ювенальная юстиция Франции до сих пор не смогла. Эту фразу написал человек, который никогда не видел ни меня, ни Машу. Когда мой адвокат спросил ювенальную судью Симунен, как понимать "удушающую любовь" матери к своему ребёнку, та ответила: это технологии психологов.
Позже обвинение было расширено не менее удивительной формулировкой: у меня якобы "интрузивное отношение к дочери". Интрузивное – когда родители каждую секунду вмешиваются в поведение ребёнка. Как я могла интрузивно относиться к Маше, если последние пять лет я её не видела вообще? Судя по всему, ювенальные психологи готовы придумать что угодно, лишь бы удерживать в своих руках Машу.
– Для чего им чужое дитя?
– В основе деятельности ювенальной системы – деньги. Когда государство выделяет 6 млрд. евро на эту систему, то будут придумываться любые фразы и предлоги, лишь бы отобрать ребёнка, родителей выставить "врагами народа", чтобы не допускать к ним их собственных детей. Говорю так, потому что во Франции много семей, у которых ювеналы отобрали детей, выявив, у родителей, например, "извращённый нарциссизм". Это тоже необъяснимое понятие. Но система получает главное – детей и поле для своей "деятельности".
– Вам с Машей выпали тяжкие испытания...
– Да, нам досталось... После того, как Машу у меня насильно отобрали, её поместили сначала в приют, потом отдали в одну приёмную семью, в другую, потом вернули папаше, который Машу бил. После Маша была отправлена в интернат закрытого типа, где и находится. За обучение Маши в интернате Уари платит 10 тыс. евро в год, содержание подростка в приюте оплачивает государство. Такая система устраивает Машиного отца, и тех, кто получает деньги за отнятых детей.
Грубо говоря, Уари продал ювеналам свою дочь, они её купили. За 14 лет Маша обошлась государству в сумму около 1 млн. евро. А таких, как она, сотни. Миллионы тратятся на разрушение семьи. Никакой логики...
– Может, в том и логика, чтобы разрушать?
– Ювенальная система во Франции существует 65 лет. За эти годы, по словам французских правозащитников, более 4 млн. детей было изъято из семей. А что получает ребёнок, лишённый родителей, семьи, не знающий модели отношений – мать и дитя, мать, отец и дитя, бабушка и дедушка? Это потерянная личность, которая становится лёгкой добычей наркоманов, проституции, криминала, сект...
– Ювенальная система взращивает человеческую среду, которой легко манипулировать?
– Это система подавления души и разума. Французские правозащитники называют ювенальную систему тюрьмами для детей. Попадая в её руки, ребёнок оказывается всецело в её власти. Мне воспитатели приюта говорили: мадам Захарова, почему вы недовольны тем, что Маша у нас находится? Наши дети потом к нам же возвращаются работать. А я им ответила: так они другого не знают, не видели в жизни. Они лишены родительской любви, не понимают, что такое домашний очаг, тепло семьи. По воле ювенальной юстиции моя Маша с трёх лет влачит жизнь сироты! Она написала мне десятки писем, в них крик: "я хочу жить с мамой", "отпустите меня к маме", "хочу провести новый год с мамой", "хочу на каникулы к маме"... Ни одно из них не было принято судом во внимание. Хотя во Франции судьи обязаны учитывать мнение ребёнка, начиная с 10-летнего возраста.
– К Маше ювенальная юстиция Франции относится по-особому?
– В Маше формируют негативный образ России. Воспитатели ей внушают, что Россия – это чудовище, мафия... Меня тоже с подачи Уари причисляли к русской мафии. Мне грубили, отказывались отвечать на мои вопросы о дочери. Машу вызывал директор и запугивал: пусть только посмеет твоя мать появиться... Я хотела приехать поздравить Машу с днём рождения, а она пишет: месье Бекрэ (это директор) вызовет полицию. Ребёнок был запуган...
– Словам Уари верят, потому что он гражданин Франции?
– Дело не в гражданстве, а в деньгах. Уари верят, потому что он платит деньги. А Маша для них – товар, как и другие дети, изъятые из семей. Ювеналам вообще выгодно изымать детей из платежеспособных семей. Франция стонет от такой системы.
Несколько лет тому назад два французских юриста Пьер Навеса и Брюно Катала представили доклад о положении дел в судах по делам несовершеннолетних и о детях, разлучённых с родителями. Данные были шокирующими: 50 % детей отнято противозаконно. Зафиксированы случаи, когда детей отнимали по одному анонимному звонку. Или, как в моём случае, ювенальный судья приняла решение отобрать ребёнка, не видя и не зная его родителей, что, впрочем, не противоречит ювенальным правилам.
В докладе Навеса и Катала говорилось, что отнято колоссальное количество детей, судьи и сотрудники социальных служб нарушают законы. Нет уважения к семье. Прокуратура не успевает наблюдать за всеми делами, потому что их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка, лишённого семьи. Отнятые дети плохо учатся, у них психические расстройства, нет причин держать их в приютах.
"Нам сверху спускают распоряжение, мы обязаны его выполнять. Если завтра указания изменятся, мы не будем отнимать детей в таких количествах", объяснил мне положение дел генеральный прокурор суда Ив Бот.
О ювенальном "правосудии" я рассказала на "круглом столе" в Госдуме, который проводил комитет Е.Мизулиной по делам семьи и детей. Тогда я призвала депутатов оградить Россию от ювенальной системы. А после услышала от Мизулиной: вы не обижайтесь, но я не могу защищать вашу Машу, чтобы не подставить себя перед французами. Я так и не поняла, какая связь между правами детей и французами. Но моё выступление довольно долго находилось на сайте Госдумы.
– Когда принимался законопроект с завуалированным названием "О социальном патронате...", Мизулина, как и вся фракция "Справедливая Россия", проголосовали за его принятие. Хотя, по заключению экспертов, такой закон принимать нельзя.
– Думаю, здесь причина в грантах. Их получают чиновники, а потом отрабатывают. Заплатили грант за введение ювенальной юстиции, – деньги надо оправдать. Мне непонятна реакция президента. Ему было подано не одно письмо с просьбой не принимать законы о ювенальной системе. В мае большая группа интеллигенции, деятелей культуры подписали и передали в руки президенту подобное обращение. А теперь с недоумением узнаём, что закон о так называемом социальном попечительстве принят в первом чтении и скоро будет второе. Почему не вспоминается прежняя практика? У нас же были инстанции, которые занимались трудными детьми, проблемными семьями. Мы управлялись без ювенальной юстиции.
– При МВД были отделы по делам несовершеннолетних, детские комнаты милиции, на контроль брались дети из неблагополучных семей...
– В наших семьях всегда был приоритет родителей. Ювенальная система разрушает этот приоритет. Моё мнение – не надо представлять Россию страной, где родители с утра до ночи измываются над своими детьми. Другое дело, когда есть опасность для ребёнка. Но какая опасность грозила Маше, когда она росла с мамой и даже ни разу не болела?
...Всё началось с конфликта с бывшим мужем. В основе был шкурный интерес Уари. Он понимал, что самое больное для меня – отнять Машу, и воспользовался услугами ювенальной юстиции. "Продал" дочь этим структурам, чему они обрадовались, потому что хорошо зарабатывают на этом. Ничего не надо делать: отнял ребёнка и живи безбедно.
– Вам пришлось и тюрьмы пройти?
– Против меня было сфабриковано уголовное дело. Уари обвинил меня в поджоге его квартиры. Конечно, никакого поджога не было. В тот момент ситуация складывалась благоприятно для меня. Ожидался разговор Путина с Жаком Шираком о деле Маши. Мои адвокаты подали в Европейский суд обращение о том, что дочь у меня была отнята необоснованно. Уари испугался, что может стать обвиняемым, и инсценировал поджог, в чём позже сознался. Суду, приговорившему меня к трём годам тюремного заключения, тоже было выгодно заткнуть мне рот. Как мне сказала советник по юридическим вопросам посольства Франции в Москве госпожа Элен Фийоль, суд никогда не признает своей ошибки. 4 месяца я провела в тюрьме Флери-Мерожис. И били, и холодом морили, и еду не давали, и на прогулку не выпускали. Потом я была перевезена в Россию в Костромскую колонию, а после ходатайств моих друзей, Фонда гласность перед президентом, получила помилование. И продолжаю борьбу за дочь. Мне содействуют правозащитники, ассоциация против отнятия детей у родителей. По их данным, сейчас во Франции 146 тыс. детей находится в руках ювенальной системы. Остановить её пока не удалось никому. Даже президентам.
– Удавалось ли вам видеться с дочерью?
– Последний раз – 5 лет назад в центре встреч. Все наши 45-минутные свидания с Машей проходили под непременным присмотром надзирательниц Асколи и Лефевр. Мне не разрешалось выражать никаких нежных чувств к дочери. Стоило попытаться погладить дочь, как надзирательницы тут же кричали, что у меня "захватническая, удушающая любовь", били по рукам. За каждое свидание я должна была заплатить 45 евро. Представляете? За то, что тебя превратили в раба, ты должен ещё заплатить. Ювенальная юстиция не стесняется зарабатывать на своих жертвах.
– Вы не единственная из россиянок, пострадавших от этой системы. Вам приходится контактировать между собой?
– Мы знакомы с Ириной Беленькой, которая тоже после развода с французским мужем сражается за своё право воспитывать дочь Лизу. Знаю, как в Финляндии изгаляются над русскими мамами. У россиянки Анастасии Завгородней отняли четверых детей, даже новорождённого младенца. В Финляндии отобрали у россиянок 51 ребенка. Конечно, это террор.
– Почему он стал возможным?
– Ювенальная юстиция укрепляет свои позиции. А то, что не щадят российских мам, думаю, связано с общим отношением к нашей стране. Своих граждан Россия практически не защищает и копирует худшие западные образцы, как это происходит с той же ювенальной юстицией. Имела бы страна своё мнение и достоинство, тогда и к россиянам относились бы с большим уважением.
Но я уверена, что те, которые не сдаются, побеждают. Я не сдаюсь. И не только в борьбе за свою дочь, но и против ювенального нашествия на Россию. На стене тюрьмы Флери-Мерожис я написала: русские непобедимы.
P.S. Наталья Захарова не бросила и свою профессиональную деятельность. Она выступает с моноспектаклем "Лики любви", создавая характерные яркие образы героинь А.Пушкина, М.Булгакова, И.Бунина, А.Чехова. В этом актриса видит свою просветительскую роль. И мечтает, как однажды Маша увидит её на сцене и влюбится в русскую классику.
Источник: РНЛ|||
