Зачеркивание и подчеркивание

Как сообщается, спикер Мосгордумы Владимир Платонов внёс законопроект, запрещающий СМИ упоминать национальность преступников. Законопроект предусматривает санкции вплоть до закрытия СМИ. Сама идея обсуждается с 2007 года, но сегодня она особенно близка к осуществлению.

Люди, которые предлагают ввести такой запрет, несомненно, хотят как лучше. Но есть основания полагать, что лучше не получится, и что меры, предлагаемые этим законопроектом приведут к обратном результату. Чего хотят его авторы? Содействовать смягчению межнациональной напряжённости. Цель эта, несомненно, благородна, но поможет ли ее осуществлению запрет на упоминание национальности злодеев в СМИ? Боюсь, что нет.

Иногда говорят, что "у преступника нет национальности". Что здесь имеется в виду? В буквальном смысле это, конечно неверно – у преступника есть национальность, пол, возраст, профессия, социальное положение, все то же самое, что и у законопослушных граждан. Преступления не совершаются безликими и бесплотными призраками. Очевидно, люди хотят сказать, что преступления, совершенные одним членом этнической группы, не должны вменяться другим, человека можно обвинять и преследовать за преступления, совершенные им и только им – а не его кумом, братом, сватом, соплеменником или просто человеком с похожим оттенком кожи. Это совершенно справедливо, и спорить тут не с чем. Любая коллективная ответственность, вменение преступлений по принципу принадлежности к этнической группе означала бы отказ от самых базовых принципов справедливости и законности.

Так же невозможно спорить с тем, что возбуждение этнической ненависти – тяжкий грех перед Богом и серьёзное преступление против общественной безопасности. Государство должно обуздывать подстрекателей и поджигателей, и мотивы Владимира Михайловича Платонова тут вполне понятны. Понятно и то, что сообщения о преступлениях, совершенных представителями определённых этнических групп, разносятся по интернету, вызывая волны гнева и ненависти, провоцируя беспорядки и ставя под удар совершенно случайных и невинных людей.

Однако запрет упоминать национальность преступников в СМИ приведёт к обратному эффекту. Подобные меры не могут скрыть национальность преступников – они только подчёркивают ее. Это как в тексте взгляд сразу притягивается к перечёркнутой фразе – зачёркивание не мешает Вам ее прочитать, но сразу обращает на нее внимание. Очень часто зачеркнуть – это такой способ подчеркнуть. СМИ могут сообщать, что "студент вырвал у старушки сумочку", или "профессор попался на взятке", или "рабочий такого-то завода входил в банду" – и никому в голову не придёт требовать запрета на упоминание возраста и рода занятий преступников. Потому, что это действительно неважно, злодеи бывают каких угодно возрастов и профессий. Запрещая упоминать именно национальность, мы подчёркиваем ее как важный аспект преступности – даже если цель, которую мы себе ставим, прямо противоположна.

Воинствующие националисты тут же обратят внимание на то, что власти делают именно то, что от них ожидается в контексте мифологии "русские низшая раса у себя дома", "против русских можно безнаказанно совершать преступления", а если жертвы хотя бы посмеют заикнуться, то "законопроект предусматривает санкции вплоть до закрытия СМИ".

Однако мы могли бы надеяться на то, что этот негативный эффект компенсируется тем, что люди действительно не будут узнавать о национальности преступников, и, таким образом, она не сможет использоваться для подогрева межнациональной напряжённости. Надо признать, что так не получится. Во-первых, существует тысяча и один способ сообщить о национальности злодеев, не называя ее прямо – чаще всего говорят об "уроженце такого-то района", но найдутся и другие способы. Язык очень быстро вырабатывает эвфемизмы для предметов, о которых говорить запрещено или не принято – когда всем абсолютно ясно, о чем идёт речь, а никакие формальные табу не нарушены.

В век интернета пытаться запретить распространение информации, к которой люди, взволнованные безопасностью своих близких, будут питать живейший интерес, контрпродуктивно. Не дать людям возможности узнать, что их интересует, будет невозможно – возможно будет только создать впечатление, что власти желают скрыть от народа правду. Каковую страшную правду народу не преминут сообщить либо СМИ в обход запрета, либо блоги, потому что там, где есть обострённый спрос, там обязательно явится и предложение, причём часто недобросовестное. А вот легально оспаривать все сообщения, преувеличения и панические слухи, разъяснять реальное положение дел, будет затруднительно. Допустим, в интернете заинтересованные лица начнут вопиять, что 90% процентов преступлений совершается "понаехавшими тут", а власти их покрывают. Что можно будет сделать в отсутствии запрета? Выступить со статистикой МВД – реальный процент преступлений такой-то, меры по обеспечению общественной безопасности предпринимаются такие-то. Запрет на упоминание национальностей сделает нормальные разъяснения – и нормальное обсуждение проблемы – невозможным. Заявления паникеров – сколь угодно бредовые – невозможно будет оспорить. Ведь в официальном, легальном пространстве будет действовать формальный запрет на разговоры об этом – в то время, как в пространстве неофициальном он будет успешно обходиться или игнорироваться.

Когда люди горячо желают что-то знать, (ведь речь идёт об их безопасности), а им пытаются перекрыть доступ к информации, пустота очень быстро заполняется сообщениями, за достоверность которых никто не отвечает, догадками, предположениями, озлобленными вымыслами и паническими слухами. Место, которое не дают занять неприятной правде, очень быстро занимается ещё более неприятной ложью.

Эпоха, когда пресса была бумажной, новости можно было узнать только от относительно легко контролируемых радиостанций, а сообщения и слухи распространялись только среди людей, которые непосредственно контактировали друг с другом, прошла, и вернуть ее невозможно. Сегодня, просто достав из кармана мобильный телефон, человек тут же узнает все, что он хочет знать – и преимущество СМИ тут в том, что у них есть репутация, не-анонимность, их сообщения можно проверить. Если человек не узнает то, что он хочет, от СМИ, он узнает это из других, и гораздо менее прозрачных источников. Действовать, исходя из реалий ушедшей эпохи, было бы ошибкой.

Проблема преступности, во всех ее аспектах, нуждается в том, чтобы ее открыто обсуждали, чтобы граждане могли получать достоверные сведения о том, какова ситуация и что власти делают для ее улучшения. Попытки перекрывать доступ к какой-либо информации – даже если они продиктованы самыми благими намерениями – породят только настроения "а власти скрывают!" – с чем будет невозможно спорить, и "кругом ужас-ужас-ужас", с чем будет спорить на официальном уровне затруднительно. Несомненно, Владимир Платонов хочет как лучше и печётся об общем благе. Внесённый им законопроект направлен к самым благим целям. Надо, однако, со всем уважением заметить, что он может этих целей не достигнуть.