Сиротский закон как отражение борьбы "юристов" с "чекистами"

Дискуссия о "сиротской поправке" не имеет никакого отношения к механизмам усыновления российских детей иностранцами. Она не имеет отношения вообще к внешней политике. Это дискуссия внутренняя, российская. И она, разумеется, куда важнее и серьёзнее, чем любой обмен нотами или "списками", поскольку касается будущего наших детей. Однако есть у этой дискуссии и еще одно, внутриполитическое измерение. Она отражает в общественном сознании идеологическое противостояние между "юристами" и "чекистами".

Но обо всем по порядку.

Начнём с самого закона. Правильно он называется так: "Закон о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации".

Принят Государственной Думой 21 декабря 2012 года.

В Законе семь статей. Шесть из них практически копируют аналогичные американские законы и существенно ограничивают политическую деятельность иностранцев на территории РФ. И только одна статья (№ 4) говорит о запрете усыновления американцами детей из России.

Между Россией и США заключен международный договор об усыновлении, денонсировать который можно лишь по представлению Президента РФ. Такого представления сделано не было. Поэтому 4-я статья этого Закона на юридическом языке называется "нерабочей". Это прекрасно понимают и в Москве, и в Вашингтоне.

Поэтому с практической точки зрения горячие дискуссии и взаимные обвинения бессмысленны. В механизмах усыновления ровным счётом ничего не изменится. Разве что американцы начнут пускать наших наблюдателей, то есть соблюдать соглашение.

Именно поэтому на пресс-конференции в день чекиста Дмитрий Песков первым вопросом для президента приготовил именно вопрос об усыновлении. Путин технично работал, "вызывая огонь на себя". Через два часа в зале началась форменная истерика, все кричали, тянули руки к президенту и рвались к микрофону, чтобы бросить ему в лицо "правду-матку". Ни журналисты, ни впоследствии правозащитники даже не заикнулись об остальных статьях, которые, в противоположность 4-ой, как раз вполне рабочие и очень жёсткие по отношению к НКО. Фактически и те и другие "сдали" эти шесть статей, вцепившись мертвой хваткой в "сиротскую". Мы не будем гадать о причинах столь странного поведения. В любом случае здесь Путин "юристов" переиграл.

Вы спросите, кого я называю "юристами" и "чекистами". Названия вполне условные, никак не привязаны к конкретным лицам и должностям, но мне кажется, что в нынешней политической ситуации они звучат современнее и точнее обозначают то, что некогда обозначали ныне устаревшие понятия: нигилисты-почвенники, западники-славянофилы, демократы-патриоты, либералы-консерваторы, и т.д. и т.п.

Так что нынешняя дискуссия (учитывая недееспособность 4-ой статьи) является обычным элементом информационного противостояния между двумя странами. США на пару сантиметров опустили "железный занавес", Россия воспользовалась этим для решения внутриполитических задач и подровняла свой занавес. Условному "Магнитскому" противостоит условный "Дима Яковлев". Очередная информационная перестрелка в рамках вялотекущей медийной войны.

Тем не менее, дискуссия о сиротстве не затихает и температура её только повышается. Возникает вопрос, если речь идёт не о практических вещах, тогда о чём? А речь идёт о сущностном, о глубинном – о нравственном конфликте внутри российского общества, связанном с самым дорогим для любого человека – с его детьми. На мой взгляд, сам факт возникновения подобного обсуждения – вещь замечательная, поскольку она свидетельствует о здоровье российского общества.

Споры вокруг "Закона о мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации" наглядно показали, что либеральная часть общества, поддерживающая условных "юристов", обвиняет своих оппонентов – условных "чекистов" – в нравственной несостоятельности. И наоборот. Это означает, что в обществе идет страстный поиск нравственной опоры. Сам факт того, что оппоненты ищут соринки в глазу брата своего и выступают именно с нравственными обвинениями противников, свидетельствует о возвращении понятий морали, добра и зла в публичную политику. Они оказались востребованными, что меня лично приводит в восторг.

Ведь нынешняя сиротская дискуссия есть прямое продолжение религиозной дискуссии весны 2012 года, когда, как в эпоху Вселенских соборов, богословские проблемы обсуждались в супермаркетах и банях. Религиозные проблемы, которые тесно связаны с осмыслением смерти и продолжение рода (жизни) в детях суть главное в нашей жизни.

Обратите внимание на последовательность шагов "Войны" и Pussy Riot. Попытка осквернить историю (Лобное место) – народ молчит. Попытка осквернить науку (Зоологический музей) – народ молчит. Попытка осквернить искусство (Литейный мост) – народу вообще "по барабану". И только когда они замахнулись на сакральное, народ зарычал. Тихо зарычал.

Сторонники "юристов" считают, что нация разрушена, что народ безволен, не образован, агрессивен (быдло, анчоусы и проч.), и что ему нельзя доверять управление страной. Единственный вариант для России – это введение "внешнего управления" через влияние на различные сегменты государственной и общественной жизни. В 90-е внешнее управление фактически распространялось даже на ядерное оружие и углеводороды, что грозило потерей суверенитета, но тут "чекисты" отбились. Зато в гуманитарной сфере этот процесс продолжается. Болонская система – в образовании, всевозможные "биеннале" – в искусстве, ювеналка – в воспитании. Ну и усыновление, естественно, иностранное. "Юристы" лоббируют западные модели в образовании, культуре, медицине, экономике. Но эти модели дают сбой в самых важных вещах – в отношении к религии и детям.

Претензии сторонников "юристов" к 4-ой статье Закона "О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации" являются зеркальным отражением ситуации с ювенальной юстицией в нашей стране. В обоих случаях речь идёт об искренней заботе о детях, но подходы диаметрально противоположные.

Чья концепция победит?

Критики "закона Димы Яковлева" говорят о собранных ими 100 тысячах подписей в свою поддержку. Эти подписи фактически явились ответом на 100 тысяч подписей против введения ювенальной юстиции и патроната, которые были переданы президенту в сентябре, но общественный настрой можно было предугадать еще весной. И уже 1 июня в День защиты детей Владимир Путин подписывает "Национальную стратегию действий в интересах детей на 2012-2017 годы", документ по сути антиювенальный. Президент не мог не считаться с настроением масс и вынужден был это сделать. Подавляющий перевес противников ювенального проекта сейчас очевиден, поскольку у "юристов" нет низовой поддержки – той самой – нутряной, глухо рычащей, очень сильной и очень опасной. На которую, однако, могут опереться "чекисты", если начнут отстаивать интересы большинства.

Почему же так ярко обозначились позиции сторон, почему так велика эмоциональная вовлеченность? Потому что цена вопроса неимоверно высока. А вопрос заключается в том, чьи они, наши дети, кто их заступники и потенциальные опекуны – мы сами, пусть в лице государства? Или представители полулегального рынка усыновительских услуг со своими агентами, расценками и прейскурантами? Есть ситуации, в которых даже инертный российский обыватель неожиданно для самого себя отрывается от просмотра очередного сериала и остро ощущает личную ответственность за то, что будет дальше. Это идет не от ума. Это идет от сердца или, как говорят в деревне, "от живота".

Мы наблюдаем фундаментальное идеологическое столкновение в верхах и горячее обсуждение закона в массах. Общество разогрето. Происходящее волнует всех – именно поэтому конфликт между элитами получил отражение в обществе как нравственное противостояние. А нравственный раскол не может быть преодолен с помощью политических сдержек и противовесов.

Когда противостояние наверху превращается в обсуждение нравственных проблем в масштабе всего общества – это серьезно. По сути это поворотный момент.