Послания святителя Макария: за пятьсот лет грехи не изменились

При Иване Грозном, когда, казалось, высшей точки достигла идея государственности, в Церкви существовали те же пороки, что и сейчас. Читаем послания святителя Макария, митрополита Московского, чья память празднуется 12 января. Мы знаем его как составителя Великих Четий Миней, учителя Ивана Грозного. Но его письма с обличениями пороков не менее важны – они рисуют живую картину эпохи и заставляют сравнивать.

Во время правления Иоанна IV высшей точки достигла идея государственности – он был первым российским правителем, помазанным на царство по византийскому образцу и верившем сакральность собственной власти. Через несколько десятилетий идея "царской непогрешимости" потерпела крах, и на Руси наступило Смутное время.

Процесс избыточности формы, ее примата над содержанием не обошел и Православную Церковь на Руси, о чем свидетельствуют послания одного из самых образованных иерархов XVI века – святителя Макария, митрополита Московского. Обычно об этом святителе вспоминают в связи с его работой над сводом Великих Четий Миней – собранием житий, поучений, проповедей, целью которого было соединить книги, получившие к тому времени хождение на Руси. Менее обращается внимание на ту ревность, с которой святитель Макарий, еще будучи на Новгородской кафедре, боролся с пороками современных ему христиан.

В этом нет ничего удивительного – созванный по инициативе святителя Макария и молодого царя Ивана Васильевича Стоглавый собор также много говорил о недостатках клириков, иноков и мирян, да и сам Иоанн IV – воспитанник святителя – часто в своих сочинениях обличал притворство монахов и их стремление к привольной жизни.

В "Указной грамоте Новгородского архиепископа Макария псковскому духовенству", написанной в июле 1528 года, т.е. еще до рождения Ивана Грозного, подробно регламентируются различные стороны жизни и упоминается ряд недостатков, от которых страдают и духовенство, и миряне.

В жалобах "попов и дьяконов" часто говорится о несправедливости и поборах со стороны наместника.

Святитель заботился о монашеском общежитии, посвятив этой проблеме особое послание – "Уставную грамоту новгородского архиепископа Макария Духовскому монастырю об общежительстве". Во все времена строгое общежитие было практически недостижимым идеалом, о чем свидетельствует, например, Киево-Печерский патерик. В тексте святителя Макария перечислены вечные проблемы обителей – часть братии постоянно хочет уйти за стены киновии и насладиться мирскими удовольствиями, просыпают богослужение, и игумену приходится приводить их в храм с помощью дисциплинарных мер. Одновременно с этим в обитель стекаются знатные люди, рассматривающие иноков в качестве своих слуг, а сам монастырь как место для увеселительных пиров: "Мирским людем, женкам, и робятам, к старцом в келии не ходите никоторыми делы, и по кельям им у собя питья не держати".

Стремление к неге и излишествам – черта всех периодов умножения иночества. Среди большого числа желающих послужить Богу неизбежно находились люди, которые беззастенчиво пользовались любовью мирян к отшельникам. Иван Соколов в своей работе "Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века" описывает многочисленные способы мошенничества, к которым прибегали недостойные иноки, чтобы втереться в доверие к богатым людям. С другой стороны спонсоры обители часто использовали ее как загородную дачу, приезжая туда с семьей и многочисленными слугами. Многократные запрещения различных соборов пускать в обитель "женщин и голоусых отроков" указывают на распространенность таких явлений.

Другим распространенным пристрастием иноков было пьянство, на которое также обращает внимание митрополит Макарий и его корреспонденты. Преподобный Александр Свирский в своей "прощальной грамоте" владыке говорит о том, что питье вина приводит к разрушению обителей: "Братье своей приказываю жити в любви о Христе, да пития бы пиянственнаго в нашей пустынке отнюдь не держали; а вражды бы не имели".

Через несколько десятилетий Иван Грозный в своем письме к инокам Кирилло-Белозерского монастыря обличит монахов за стремление к роскоши: "Вот ведь на наших глазах только в монастырях преподобного Дионисия в Глушицах и великого чудотворца Александра на Свири бояре не постригаются, и эти монастыри по Божьей благодати процветают монашескими подвигами. А у вас дали сперва Иосафу Умному оловянную посуду в келью, потом дали Серапиону Сицкому, дали Ионе Ручкину, а Шереметеву – стол в келью, да и поварня своя. Дашь ведь волю царю – надо и псарю; дашь послабление вельможе – надо и простому". Здесь нужно сделать одну важную оговорку – в Византии и на Руси многие знатные люди становились иноками совсем не по своей воле. Страшась царского гнева или приняв насильственное пострижение, они пытали обеспечить себе достойный уровень жизни в месте, фактически ставшем для них тюрьмой. Но многие богачи, в старости или серьезно заболев, охотно становились иноками и сами. Иногда хворь отступала, и тогда новоявленный монах предавался различным удовольствиям еще довольно продолжительное время.

Простые отшельники также не всегда желали удовлетвориться общей трапезой, и многим игуменам приходилось обходить келии и выбрасывать неуставные предметы и отбирать запасы еды и питья. Святитель Макарий неоднократно говорит о том, что кушать в келии могли только немощные и очень старые иноки.

Среди текстов московского митрополита были проповеди, посвященные и еще одному вечному греху верующих – разговорам в храме. Проводя аналогии между царем земным и Царем Небесным, святитель предупреждал болтунов о том, что их молитва не будет услышана, и призывал к сосредоточенности. С тех пор прошло почти 500 лет, но до сих пор есть люди, беседующие друг с другом во время литургии.

Столь же актуальными остались слова проповедника о недопустимости небрежного накладывания крестного знамения и стремлении "показать себя" в храме с помощью роскошных одежд. Тщеславие сопровождает людей на протяжении всей истории цивилизации.

Во время служения митрополита Макария Иван Грозный отправился в поход на Казань, что дало повод иерарху неоднократно говорить о недопустимости зверств воинов в отношении мирного населения: "Забывше страх Божий, и царскую заповедь презревше, и свою совесть поправше: иже в Православной вере сущим рабом не подобает творити тако. И сице безумием своим и законопреступлением, безсмрадно и безстудно блуд содевающе со младыми юношами, содомское злое, скаредное, и богомерзкое дело. Наипаче же не премолче безумия их, еже не престают Богу досаждающе, оскверняюще и растлевающе Богом свобоженых пленников из поганых рук, благообразных жен и добрых девиц".

К сожалению, и эта цитата в той или иной степени будет актуальной на протяжении всей человеческой истории, достаточно посмотреть новости о преступлениях, происходящих в зоне военных конфликтов.

Было бы несправедливым говорить о том, что христиане – современники митрополита Макария предавались исключительно порокам. В посланиях святителя, в его житии можно найти множество примеров благочестивой жизни христиан. В моменты страшных эпидемий люди накладывали на себя пост и всем миром строили храмы. Сам факт того, что именно святитель Макарий за десять лет прославил святых больше, чем за все предыдущие периоды, свидетельствует о живости Церкви и веры.

Дмитрий Сергеевич Лихачев в своих работах по древнерусской литературе часто писал об избыточности и некотором окостенении системы жанров в эпоху Ивана Грозного: традиционные формы уже не могли развиваться, поскольку был достигнут предел, после которого следовала неизбежная трансформация привычных способов отражения действительности. В литературе это привело к появлению сатирических и бытовых повестей, пародии с использованием привычных литургических формул.

Однако кризис формы, о котором писал Дмитрий Лихачев, по счастью, не привел к расколу Церкви. Это произошло лишь сто лет спустя, когда на исторической сцене появились протопоп Аввакум и патриарх Никон, которым не хватило такта и образованности автора Великих Миней и его стремления к объединению Церкви и русских земель.

На Руси были те же пороки, что были и будут в России. Так же предавали друг друга, так же неправедно наживались, было пьянство, был и разврат. В чем же разница? Ответ дает в своей проповеди святой наших дней – Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский: "Называлась Русь Святой Русью – не потому, что не было грехов, не было беззакония, – нет, всегда, где только есть люди, были и будут грехи и беззакония. С грехопадения наших прародителей в мир вошло зло, но всякое зло никогда не представлялось идеалом и даже терпимым в земле Русской. Было зло, но после того каялись".