Свидетель Церковной Истории. Интервью Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго

Русская Православная Церковь в июне торжественно отметила четырнадцатую годовщину вступления на патриарший престол Алексия II. В нынешнем году эта дата совпала с празднованием 75-летнего юбилея Патриарха Московского и всея Руси. С именем Алексия II многие связывают процесс духовного возрождения России и Церкви. В интервью "НГР" Патриарх рассказывает о своем первосвятительском служении, которое пришлось на переломные моменты отечественной истории. Он также оценивает процессы, которые происходят сейчас в обществе.

- Ваше Святейшество, вы начали свое служение в Церкви с самого раннего детства. Как ныне, в год вашего 75-летия и 14-летия вашего Первосвятительского служения, вы оцениваете процессы, происходившие и происходящие в стране и Церкви?

- Господь привел меня быть свидетелем и участником многих событий новейшей истории, значение которых для судеб России и для ее Церкви сегодня еще не может быть оценено во всей полноте. Минувший век стал эпохой великих испытаний, огромных потерь, но вместе с тем это было время незабываемых достижений и славных побед, источником которых была, конечно же, не идеология богоборчества и классовой борьбы, но несокрушенная сила народного духа, крепкая отеческой верой и патриотическими традициями.

Перемены, произошедшие за последние полтора десятилетия нашей жизни, также не подлежат однозначной оценке. Конечно, народ России обрел политические и экономические свободы, что само по себе имеет огромное положительное значение для страны и ее граждан. Но одновременно с этим миллионы наших соотечественников оказались за чертой бедности, лишившись самых простых и насущных человеческих прав, среди которых право на труд и его достойное вознаграждение, право на социальную защищенность и профессиональную востребованность, право на доступное высококачественное здравоохранение и образование.

Причиной подобных социальных диспропорций в большинстве случаев является вовсе не отсутствие у наших сограждан желания или умения работать, а недостаточность социальной составляющей назревших экономических реформ, которые зачастую, к сожалению, осуществляются без должного учета российских традиций и реалий. Отрадно, что ныне наблюдается существенная корректировка курса, не оправдавшего народных надежд. Как следует из недавнего Послания президента России Владимира Путина Федеральному собранию, политическим руководством страны в качестве приоритетной цели определено построение экономически процветающего и политически стабильного общества, в котором каждому гражданину будут обеспечены не только право на достойную жизнь, но и возможности его реализации.

Ныне Церковь и государственная власть поддерживают конструктивный диалог по широкому кругу проблем современной жизни. Успешно развивается наше сотрудничество с государством в целом ряде областей, значимых как для общества, так и для служения Церкви. Видимые успехи достигнуты в сфере милосердия и благотворительности, в духовно-нравственном воспитании воинов, в душепопечении о заключенных, в противодействии распространению алкоголизма, наркомании, детской беспризорности.

Вместе с тем очевидно, что не все церковные инициативы, имеющие значительный социальный потенциал и серьезную общественную поддержку, находят должную оценку в некоторых органах светской власти. Например, до сих пор на самых разных уровнях встречаются факты неприятия идеи преподавания в российских школах "Основ православной культуры". При этом аргументы, приводимые противниками данной культурологической дисциплины, оказываются надуманными, не имеющими ничего общего с реальными интересами детей и их родителей.

Понятия свободы совести, отделения Церкви от государства, светского характера обучения, многонациональности и поликонфессиональности трактуются при этом формально, односторонне и лукаво с позиций агностицизма, атеизма или "религиозного реформаторства" в ущерб интересам будущего страны и правам ее юных граждан. В итоге получается, что подрастающее поколение России лишается возможности освоения культурно-исторической и национально-духовной традиции своего народа. К каким необъяснимым и парадоксальным ситуациям это приводит, хорошо видно на примере Москвы, где существует целый ряд государственных школ с этнокультурным компонентом: украинских, татарских, еврейских и так далее, но отсутствует преподавание "Основ православной культуры".

Вызывают озабоченность и некоторые изменения в налоговом и земельном законодательстве, ставящие под угрозу дальнейшее развитие социальных программ Церкви.

Причина подобных явлений, отрицательно влияющих на духовно-нравственный климат в обществе, отчасти кроется в не вполне изжитом атеистическом прошлом. Однако очевидно и другое: сегодня Церковь нередко сталкивается с попытками вытеснить религию из сферы общественной жизни в область частных, сугубо приватных интересов человека, не позволить религиозным ценностям оказывать серьезное влияние на бытие общества.

В современном мире, где все активнее утверждают себя либерально-секулярные стандарты, эта тенденция носит всеобъемлющий, глобальный характер. От того, удастся ли нам гармонизировать гуманистический цивилизационный выбор, например в сфере прав человека, с культурно-религиозной отечественной традицией, в конечном итоге будет зависеть историческая будущность России и судьба ее народа.

- В последнее время много говорят о духовном возрождении России. Насколько этот процесс реален? Не ограничивается ли он только открытием храмов и восстановлением монастырей?

- Да, этот духовный процесс вполне реален. Повсеместное возникновение новых приходов, восстановление и строительство храмов, возобновление монашеской жизни, массовое воцерковление людей, искалеченных атеистическим воспитанием, - все это видимым образом свидетельствует о кардинальном изменении духовно-нравственной ситуации в стране. Православие занимает все более важное место в жизни народа.

Если вчера наши прихожане считали достаточным для себя знание начатков православного вероучения и общепринятых правил церковного благочестия, то сегодня в народе Божием явственно ощущается потребность в приобщении к богословскому наследию Церкви, к углубленному его освоению. И дело здесь не только в интересе к огромному пласту духовной культуры, доступа к которому люди были насильственно лишены на протяжении жизни целых поколений. Здесь видится сознательное желание наших верующих строить свою жизнь в согласии с нормами и принципами христианской веры.

- С 1965 по 1986 год вы возглавляли Учебный комитет Русской Православной Церкви. Как в те времена удавалось сохранять традиции духовного образования и даже способствовать его развитию? И как вы оцениваете состояние духовного образования сегодня?

- Очень много для сохранения преемства русской духовной школы сделали профессора, трудившиеся еще в дореволюционных академиях. Подвижнические труды этих высокообразованных и преданных Церкви людей, а также их преемников позволили не только сохранить традиции дореволюционной школы, но и приумножить их. Конечно, в условиях господства атеистической идеологии и утеснения Церкви богословская наука не могла чувствовать себя совершенно свободной. Например, существовал ряд запретных тем, по которым было невозможно вести открытые научные изыскания. В особенности это касалось новейшей истории нашей Церкви.

Однако работа продолжалась и в период несвободы: множество трудов отечественных богословов и историков, сохранявших верность своему научному долгу, было написано, что называется, в стол, в надежде на грядущие публикации. Непросто было и полемизировать с официальной атеистической доктриной. Такая мировоззренческая полемика, пусть даже и в неявной форме, в рамках учебного процесса, да и самой церковной жизни, была неизбежной. Тем не менее Духовные семинарии и академии не только готовили образованных священнослужителей, но и вели активную научную работу. Достаточно перелистать тома сборника "Богословские труды", выходившие в те недобрые для Церкви времена.

Немалую поддержку сохранению духовного образования в нашей стране оказали контакты с Поместными Православными Церквами, с христианским миром вообще. Порой это оказывалось едва ли не единственным средством сохранить учебное заведение Церкви, как это было, например, в случае с моей альма-матер - Ленинградской Духовной академией. Именно активное вовлечение ее в сферу европейской богословской науки, приглашение на учебу в Ленинград иностранных студентов позволило спасти академию от закрытия.

С упразднением системы государственного атеизма ситуация коренным образом изменилась. Появились новые возможности, о которых прежде нельзя было даже мечтать, однако значительно возросли и требования, предъявляемые новым временем к духовному образованию клириков. Возвращение тысяч и тысяч наших соотечественников к церковной жизни, повсеместное возрождение разрушенных или закрытых храмов, строительство новых церквей и монастырей - все это потребовало создания условий для подготовки в самые короткие сроки кандидатов, достойных рукоположения в священный сан.

По всей стране открывались новые семинарии, училища, пастырские и регентские курсы, иконописные школы. Остро недоставало преподавательских кадров, учебных и методических пособий, и потому во многих местах духовные учебные заведения создавались и развивались на чистом энтузиазме. Стало очевидно, что система духовного образования нуждается в серьезной модернизации, это подчеркивалось в соответствующих решениях Архиерейских Соборов. Прежде всего надлежало разработать стратегию развития богословского образования в новых исторических условиях, создать предпосылки для совершенствования учебного процесса и научной деятельности в соответствии с требованиями нынешнего времени. В настоящее время эту работу на общецерковном уровне координирует Учебный комитет Русской Православной Церкви.

Особенно важной задачей я считаю приведение системы образования в духовных школах к тем стандартам, которые предъявляются во всем мире к подобным учебным заведениям. Высокий образовательный потенциал многих наших духовных школ позволяет это сделать, и сегодня уже можно говорить, что данная работа близка к завершению.

Не менее важной является задача по получению духовными школами лицензии на образовательную деятельность в соответствии с государственным стандартом "Теология" и по их аккредитации. Совершенно очевидно, что только таким образом возможно устранить ныне существующую дискриминацию дипломов Духовных семинарий и академий, признав их равное достоинство с документами, выдаваемыми светскими учебными заведениями. На пути реализации этих задач пока сохраняются сложности организационно-юридического характера, которые связаны, в частности, с тем, что правовое положение религиозных образовательных учреждений в современной России остается во многом противоречивым.

- Не могли бы вы рассказать нашим читателям о том, как в годы войны и после нее вам и вашей семье удавалось сохранять веру?

- Война всегда приносит неисчислимые страдания людям. И, рассуждая теоретически, может показаться, что, столкнувшись с таким крайним и страшным проявлением братоубийственной ненависти, каким является война, человек рискует пошатнуться в своей вере в Творца, в надежде на спасительный Промысл Божий. Однако подобное развитие событий духовной биографии верующего - скорее исключение из правила. Ибо именно такие крайние обстоятельства, как ежедневное существование на тонкой грани между жизнью и смертью, среди ужаса людского ожесточения, как раз побуждают верующего человека особенно остро осознать свой долг перед ближними, свою миссию в этом мире. Это долг и миссия христианской любви, свидетельства жизнью и смертью об истине человеческого бытия, которая есть Истина Христова.

Что же касается твердости стояния в вере, готовности человека отстаивать ее и следовать ей на всех путях жизни, то я глубоко убежден: колоссальное значение здесь имеет семья, в которой мы выросли, ее нравственная атмосфера, духовная преемственность поколений. Не меньшее значение имеют те встречи, которые Бог посылает нам в различные периоды нашего духовного становления. Например, на мое решение посвятить свою жизнь служению Церкви немало повлияли встречи в детстве с духоносными старцами, подвизавшимися в прославленных русских обителях. Но в основе этого решения был повседневный пример искренней веры моих родителей, их глубокой церковности, твердости, преданности Богу.

Мои детские и юношеские годы прошли в Эстонии. Там нашу семью застала Великая Отечественная война. И мне суждено было увидеть бедствия войны и человеческие страдания во всей полноте. На территории Эстонии гитлеровцы устроили несколько лагерей перемещенных лиц. Мой отец, повинуясь голосу пастырского долга и зову сердца, стал посещать несчастных пленников, стараясь духовно поддержать их, утешить, научить молитве. Многих окрестил, иных напутствовал и укреплял перед смертью... А кого-то даже удалось вызволить из узилища.

Меня, тогда еще подростка, отец брал с собой для исполнения обязанностей пономаря, а потом и чтеца. Где это было возможно, мы совершали богослужения на переносном престоле. И тогда я увидел, как в самых нечеловеческих условиях, перед лицом медленной и мучительной смерти, люди обретали великое утешение в жизни с Богом. Это очень глубоко отразилось на моем собственном духовном опыте: именно тогда мне был открыт сокровенный смысл человеческого страдания, в глубине которого человек встречается со своим Творцом...

А после войны пришло время испытаний другого рода, когда смерть уже, кажется, не стояла за спиной каждого. Однако исповедание православной веры требовало тогда от человека не меньшего мужества и твердости, чем прежде, ибо на смену довоенным массовым репрессиям духовенства и послевоенным послаблениям в отношении атеистического государства к отрицаемой им Церкви пришла новая волна жестоких гонений.

Время хрущевской оттепели для Церкви обернулось закрытием тысяч храмов, десятков монастырей и нескольких духовных семинарий, открывшихся после войны. Это было время, когда государством была официально провозглашена политика методичного и упорного административного вытеснения Церкви из жизни общества. Однако Церковь помнила тогда, как помнит и сейчас, слова Христа: "Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Мф. 16: 18).

И вера в непреложность этого обетования придавала силы служителям и чадам Церкви во времена испытаний. Эта вера сделала возможным и нынешнее возрождение церковной жизни.

- Каково в целом ваше впечатление от освещения жизни Русской Православной Церкви в российских СМИ сегодня?

- Церковь не может жаловаться на недостаток внимания со стороны СМИ, и в целом мы благодарны журналистам за их искреннее стремление представить обществу объективную картину церковной жизни, разобраться в существе стоящих перед Церковью задач, помочь в решении ее проблем. К счастью, ответственные профессионалы, люди отечественной культурной традиции составляют среди журналистов, пишущих о Церкви, подавляющее большинство.

Однако, к прискорбию, встречаются авторы, делающие предметом своих выступлений исключительно негативные явления, которые неизбежно имеют место в жизни каждого общественного института. Зачастую это умножается на неприятие Церкви как таковой, на пристрастность и некомпетентность, а порой имеет место откровенное выполнение журналистом социального заказа антицерковных сил, и тогда в общественном сознании насаждается искаженный, далекий от действительности образ русского православия.

Мы относимся к подобной несправедливости достаточно спокойно, не вступаем в бесплодную полемику с хулителями, ибо хорошо помним, что Церковь Божия была гонима и уничижаема ее врагами с первых дней ее существования. И почти двухтысячелетняя история Церкви, и наша жизнь подтверждают правильность такой позиции: несмотря на нападки некоторых антицерковно настроенных СМИ, доверие и интерес к Церкви в нашем обществе отнюдь не падает, но неуклонно возрастает. И в этом нельзя не видеть знак благоволения Божия к тем трудам, которые наша Церковь несет во исполнение спасительной миссии, возложенной на нее Господом.

«НГ-Религии», 21 июля 2004 года