Максима Кантора выдавливают из России

Существуют ли сегодня невозвращенцы? Да. Кто ими становится? Те, кого травят в сегодняшней России. Травит власть, оппозиция, чиновники, бизнес... И те, и другие, и третьи, и четвертые. Увы, мы все еще иногда даем себя увлечь политическими спектаклями. И перестаем видеть за фальшивой разметкой политического поля единый стадный инстинкт элиты, живущей в собственной стране за высоченной оградой и колючей проволокой. За разборками "власти" и "оппозиции", "левых" и "правых", "либералов" и "охранителей" мы то и дело теряем нить происходящего. А происходит нечто очень грустное. В России травят свободных и самостоятельных людей. Тех, кто своим творчеством добился заслуженной известности и потому не нуждается в политических "отработках" и покровителях. Против таких одиночек вся "элита" без исключения – свободная, несвободная, системная, несистемная – встает мгновенно, словно по свистку. Самим своим существованием эти люди подрывают основы духовного владычества правящего класса, разрушают тот информационный и политический гипноз, в который они много десятилетий успешно погружают страну.

В данном случае речь идет о художнике Максиме Канторе, одной из немногих в России не ангажированных общественно-политических фигур. В век триумфа информации и политтехнологий этот человек способен позволить себе невиданную роскошь – говорить то, что думает.

У художника Кантора нагло и цинично отбирают его мастерскую. Пока Кантор находился в Германии, собралась комиссия Союза Художников и с подачи председателя живописной секции Павла Никонова решила выселить его из мастерской. "Если МОСХ решил продать мою мастерскую, а меня выселить, – это значит, что возвращаться мне в Россию не придется. Иного места в Москве и в России у меня нет. Если нет никого, кто мог бы остановить это безобразие – значит, защиты я не заслужил", – говорит Кантор.

Технология захвата смешанная: тут и чисто рейдерские приемы, и фальшивый телефонный звонок (таким образом был сфабрикован "отказ" владельца от мастерской). В ход пущены клеветнические утверждения о том, что мастерская якобы кому-то сдается в период пребывания Кантора на международных выставках...

Надо сказать, что мастерская Кантора – это не просто четыре стены и необходимый живописцу профессиональный скарб. Первоначально она принадлежала отцу художника, известному философу, и успела стать историческим местом. В этой мастерской в разное бывали Зиновьев, Мамардашвили, Ганс-Дитрих Геншер, Хобсбаум, Ростропович, Негри, Коржавин. "В мастерской остается редкая философская библиотека, рукописи отца, магнитофонные пленки Н. Коржавина и А. Галича, записанные у нас дома, рукописи А. Зиновьева и ценный фотоархив, – говорит художник. Было бы досадно, если бы все это пропало".

Друзья и единомышленники зовут Кантора срочно приехать в Россию и нанять адвоката. Но он не хочет. Что удивительного в том, что художник не умеет судиться? Не его это профессия. И к тому же, похоже, он не верит в то, что рейдерство в России можно остановить с помощью нашего суда.

Если его лишат мастерской, Максим Кантор не вернется в Россию. Ему здесь будет нечего делать. А ведь до сих пор его выставки проходили не только в Берлине, Венеции, Нью-Йорке, но и в Омске, Томске, Тольятти...

Все это называется просто: гнусность, подлость и предательство. Да, именно предательство. Потому что травят художника руками его коллег – по рецептам каких-нибудь 40-50-х. Тут же возликовала и группа борзописцев, тех, кому Кантор когда-то наступил на идеологическую мозоль. Эти люди очень часто и с удовольствием называют себя "либералами", в реальности не имея к либерализму даже отдаленного отношения (обычное российское жонглирование понятиями, наша национальная игра в наперстки). Им мало выгнать художника из мастерской. Необходимо морально потоптать его.

Методы эти отдают махровым совком. Когда-то товарищей и сослуживцев просто сзывали на собрания, где они клеймили и записывали во враги вчерашнего товарища. Так вот с тех пор в России не так много изменилось. Нет "сроков огромных", но практика публичного шельмования сохранена в целости. Сегодня топчут за всякое свободное мнение.

Если говорить совсем откровенно, меня не слишком удивляет происходящее. Еще несколько лет назад я предполагал, что с Максимом Кантором может произойти что-то в этом роде. Достаточно было для этого просто почитать его статьи, колонки и блоги... В сегодняшней России, где, по уверениям Медведева, "свобода лучше чем несвобода", человеку известному нельзя безнаказанно говорить очень многое.

Например, такое:

"Сказать, что по плечам либеральной буржуазии приходит фашизм, – банально, это все знают. Следует еще сказать, что фашизм рекрутируется из люмпенов, – а у нас вся страна люмпенизирована, и тон задают люмпен-миллиардеры, не привязанные ни к чему, свободные от общественных долгов",

Или такое:

"Уравняв оба режима – коммунистический и фашистский – в едином понятии "тоталитаризм", а затем, обозначив первопричиной бед все-таки коммунизм, идеологи либерализма с фашизма практически сняли вину. Этот оправдательный вердикт вынесли как-то незаметно. Ах, это они не нарочно – они просто так ненавидят Магадан, что им даже Аушвиц кажется детским садом".

Ну нельзя, непозволительно и даже опасно произносить такое в сегодняшней России человеку п у б л и ч н о м у. Независимое мнение сегодня удел одних маргиналов. Но им оно меньше всего нужно.

А остальным – "низзя". Я хорошо помню, как после выхода в свет канторовского "Учебника рисования" эти самые клоуны, склонные к "гражданской укоризне", возбудились и заговорили: "Да он же позер! Если он так успешен, востребован, любим и имеет высокую международную репутацию – с какой стати он корчит из себя левака? Это нехорошо. Это не по правилам".

А он ничего не корчил, он просто был и остался человеком своих взглядов. Без революционной истерии. Без какой-либо партийной принадлежности. Остался в отличие от многих леваков, которые окучивают известную часть электората и подыгрывают то одной, то другой политической группировке.

Как раз это публичному человеку в России не положено. Не положено быть беспартийным. Не в смысле наличия партбилета или думской корочки, а по существу дела. Ты можешь считаться "охранителем" или "белоленточником" – это пожалуйста. Но если тебя хорошо знают, ты не можешь выступать против всех, не можешь отвергать нравы элиты как таковой, какой бы политической краской она себя не мазала. Если ты беспартийный – тебя изгонят из стада и растопчут. Кантор посягнул на святое, на этот самый консенсус. И попал под колесо.

Узнав сегодня утром, что Максима выдавливают из российского пространства, я написал ему письмо и получил ответ, который не могу не процитировать (сохранив от названных им фамилий лишь первую букву).

"Спасибо, Александр, очень многие выразили сочувствие. Но при этом нашлись некоторые – которые испытали злорадство. Злорадство – среди так называемых либералов (так называемых, поскольку они к либерализму не относятся никак)... Неизвестная мне барышня П., она называет меня лицемером и говорит, что я побежал жаловаться. И все это с припевом "ну что, помогли тебе твои власти?" У бедных фрондеров сложилась удобная для их сознания байка, что я (в их бедной терминологии) "охранитель". Но это совсем не так – прямо наоборот. Просто я нашу текущую фронду отношу к власти, не вижу между ними различия. Это обыкновенное мещанское болото, которое мне не нравилось никогда, по той причине, что с ними очень скучно и пусто. Я критиковал режим еще когда им не разрешили ругать. Родственник барышни П. (журналист и издатель), получив восемь лет назад мой роман, предлагал нанять политического редактора, чтобы убрать оттуда острые места, а другой оппозиционер доказывал мне, что Путин – это новый император Август. Это сегодня они – пылкие, когда в толпе... Штука в том, что я не принадлежу никакой партии, и не жалуюсь вообще никому. Я просто чувствую себя свободным, и вот это всем оскорбительно".

И ещё из того же письма:

"Журналист М. (прочёл его тексты случайно, мне прислали) отчего-то вообразил, что он мой оппонент. Это отнюдь не так. М. – неграмотный дурень, оппонентом может быть только другому М. Я оппонирую гораздо более интересным спорщикам: Бернарду Клервосскому или Матиссу, мне интересно спорить с ними, а не с М."

Когда-то Максим Кантор справедливо и точно определил социальную сущность люмпен-миллиардеров. А сегодня он пострадал от цепной люмпен-богемы и её политических покровителей, тоже люмпенов. Сегодня не быть люмпеном у нас – почти преступление. И вместе с тем – отличительный признак свободного человека. "Рассерженные" и всякие прочие горожане, учтите это, когда вновь соберетесь на площадь.