Когда говорят об исторической памяти, делают акцент на моральном аспекте: нехорошо, безнравственно забывать прошлое, потому что в нем образцы для настоящего: положительные и отрицательные. Одним подражают, других чураются. Но, кроме морального, есть еще более важный, основополагающий аспект. Память не просто создает человека и народ такими, какими они должны быть, – она создает человека и народ вообще. Нация – это именно то, что она о себе предпочитает помнить. И поэтому память – не памятник. Она – не камень на могиле прошлого, а свет, проникающий в его самые глухие уголки. Память – это активное воспоминание. Если народ бережно хранит образ Софьи Перовской, он террорист, если Николая Гумилева – поэт, если только предателей – причастен предательству, а если святых – святости.
XX век в истории России – иллюстрация того, как легко перемениться, отказавшись от прошлого. Тот же этнос, те же природно-климатические условия, те же соседи с севера и юга. Но общественное устройство, государство – совсем иные. Почему? Потому что умственный взор обращен в другую сторону. Русские историки XIX века – от Карамзина до Ключевского – совершили научный подвиг, показав своим современникам, что их бытие началось не 150 лет назад, не с Петра, а – с Рюрика (довольно много воспоминаний повествует о том, какое потрясение испытала русская элита от прочтения "Истории государства Российского"). Русские коллекционеры, писатели, композиторы, философы тех же лет пытались выстроить мост через сословную пропасть, соединить "народ" и "аристократию". В начале 1880‑х годов русский дворянин понятия не имел, например, как звучит балалайка, а в начале XX века она уже стала частью высокой культуры...
Разумеется, не все эти ментальные скрепы русского общества свели на нет большевики. Но их установка была совсем другой: на строительство государства прогрессистского, максимально свободного от прошлого, точнее – максимально свободно этим прошлым оперирующего. Чувствуете разницу? Не познание прошлого создает нацию, а нация, исходя из убежденности в своей исключительности, создает свое прошлое.
Большевики были врагами Церкви. Не в последнюю очередь потому, что она общенародный инструмент памяти, неподкупный и живой "организм воспоминаний", в котором аккумулируется преображенное временное сознание русского народа, всей христианской ойкумены, в центре которого главное Воспомиание – Евхаристия. А новомученики – те, кто, пытаясь сохранить память о Христе (именно в смысле воспроизводящегося живого воспоминания), сохраняли в себе и собой ту Россию, пусть не до конца, но все же сформировавшуюся к началу XX века. И потому они сами достойны памяти. В них – наше спасение, новый шанс на воссоединение с прошлым, на воссоединение с христианской традицией и преодоление социального размежевания.
Источник: Вода Живая
